Керри не бывала в таких местах, озиралась немного испуганно, и уже даже жалела, что согласилась приехать. А разве она соглашалась? Разве ее спрашивали?
Уокер открыл дверь, за руку завел Керри в номер и толкнул на постель. Все так же молча. Вот всегда он без слов обходился. И в этот раз себе не изменил.
Да Керри и не ждала слов. Иллюзий не было.
Податливо и так привычно выгибаясь под тяжелым горячим телом, она не закрывала глаза, ловя каждое изменение в лице своего любовника. Каждую эмоцию, которые только во время секса и проявлялись.
Голод, голод, голод... Дикий, мало контролируемый. Раздевал быстро, но как-то рвано, словно сдерживался. Чтоб не порвать. Сам снял только куртку и футболку. Черные, конечно же. На груди - новая татуировка. Что-то графичное - не рассмотреть... Потом, если будет возможность...
На белье выдержки уже не хватило, трусики отлетели в сторону никчемной тряпочкой, и Уокер жадно выдохнул, наклонился резко, провел языком по дрогнувшему животику. Поднял голову, встретился с помутившимся взглядом Керри, зарычал так низко и по-животному, что она опять дрогнула. Только от этой вибрации.
Резко навис над раскинувшейся на кровати девушкой, провел грубыми пальцами от мягких губ, по груди, животу. Словно заново помечая территорию. Исследуя. Ниже. Раздвигая складки. Проверяя. Хотя, чего там проверять? И так все ясно было. Керри от грубости его пальцев в себе чуть выгнулась и задышала часто, глаз не отводя от его лица. А Уокер резко вернул руку , лизнул подушечки пальцев, побывавших в ней, и глаза его стали еще чернее, зверее. Медленно, словно отпечатывая, провел по ее губам, протолкнул внутрь, даря смесь своего и ее вкусов. Да так и оставил во рту пальцы, неожиданно мягко двигая ими туда и обратно. Керри провела языком по всей длине, втягивая глубже.
И ровно в этот же момент Рэй сделал первое движение. В нее. Так неожиданно и долгожданно, что Керри не выдержала и вскрикнула. Тут же пальцы запечатали ей рот, не позволяя вырываться стонам. И это было так привычно, так напоминало прошлые их разы, у нее в комнате, в доме тетки, когда родственники сидят внизу, не подозревая, что с их племянницей вытворяет буквально в двух метрах от них самый плохой парень в городе.
Керри, даже не пытаясь бороться с нахлынувшими, наложившимися одни на другие воспоминаниями и впечатлениями, понятливо прикусила пальцы во рту, обняла своего зверя ногами и просто отдалась его силе и темпу. Жесткому, жестокому. В этот раз даже более жестокому, потому что, очевидно, что Рэй скучал. Очень скучал. Так скучал, что даже не хотел себя сдерживать. Не собирался. И Керри, у которой, в отличие от Уокера, никого все эти месяцы не было, сполна на себе это воздержание ощутила. Потому что ни вздохнуть нормально, ни ответить, ни двинуться она не могла довольно долго. Не позволял он ей, сжимая с такой силой, что , кажется, косточки хрустели. Движения его, жесткие, сильные, беспощадные, тем не менее, опять подталкивали ее за грань. За такую привычно-болезненную, но невероятно необходимую сейчас. Как и всегда с ним. Уокер сжимал, дышал сдавленно и шумно, ругался приглушенно, что всегда для него было признаком полной потери контроля, а потом начал целовать ее лицо. Беспорядочно, жадно, жарко. И было это до того неожиданно и до того вовремя, что Керри не смогла больше терпеть, ждать его. Сжала его ногами, выгнулась и кончила, болезненно остро, как всегда с ним. И даже немного сильнее. Так, как в своих снах видела. Хотела.
Уокер не заставил себя после этого долго ждать, впился в ее губы грубым поцелуем, обнял опять, сильно-сильно и застонал сдавленно, не отрываясь от ее рта.
И лежал еще какое-то время так, не отпуская, навалившись уже всем телом, внезапно ставшим невозможно тяжелым.
А потом выдохнул, разжал пальцы, намертво вцепившиеся в ее плечи, и... Опять начал целовать. Уже не так остервенело. Мягко, лениво, нежно. Непривычно для него. Совсем нехарактерно.
И Керри, очарованная его неожиданной лаской, обняла за шею, зарылась пальчиками в отросшие волосы, заглянула в светлые глаза, где уже не было первоначального, звериного вожделения. Только нежность. Такой контраст. Такая сладость...
Поцелуй был мягким и глубоким. Настолько сводящим с ума, что Керри опять обняла Уокера ногами, чувствуя наливающуюся твердость внутри себя. И желая ее.
И опять стонала, отвечала, подавалась сама к нему, такому неторопливо-сильному, такому возбужденному и внимательному. Этот контраст выбивал из колеи понимания происходящего похлеще, чем первоначальный, все сметающий на своем пути ураган.