Спор в доме Фридманов в миниатюре отражал дилемму, с которой столкнулись евреи по всей Словакии.
Снег перестал быть девственно-белой пеленой и превратился в серую грязь. Ветви сосен гнулись под тяжестью покрывшего их льда и ломались на безжалостном ветру. В ландшафте теперь доминировали заструги. По мерзлой земле бегали снежные змейки. По ночному небу проплывали огромные грозовые тучи и, минуя венгерскую границу, направлялись в сторону Восточного фронта.
Ни в одной еврейской семье в ту неделю не спали как следует.
В Прешове Адольфа Амстера заверили, что, поскольку у него важный бизнес, его семья непременно получит освобождение и младшая дочь Магда будет в безопасности. Гартманы, владельцы крупной молочной фермы, тоже ожидали поблажек. Послушать людей – казалось, что освобождения получат все: хозяева фабрик, искусные лавочники, фермеры. Любой семье, у которой есть свой преуспевающий и жизненно важный для словацкого правительства бизнес, разрешат оставить дочерей дома.
Документы на освобождение от работ состояли из множества листов, и наверняка секретарши в братиславском министерстве усердно их все перепечатывали. Но весь процесс был отнюдь не простым, а правительственная бюрократическая машина, которая и раньше эффективностью не отличалась, сейчас стала еще неповоротливее. В марте новость о принудительной отправке на работы дошла до Рима, и папа отправил еще одного своего представителя заступиться за евреев. Дабы противостоять давлению Ватикана, Эйхман послал в Братиславу свою правую руку, «специалиста и советника по делам евреев», в меру упитанного офицера СС Дитера Вислицены, чьей задачей было проследить, чтобы первый «официальный» еврейский транспорт отправился без задержек. Вислицены обсудил с Конкой сложные практические вопросы депортации первой тысячи девушек, и Конка заверил, что его «грандиозный» план по вывозу пяти тысяч евреек в пятидневный срок вполне осуществим.
Еврейские родители пребывали в неведении о том, какой политический хаос создают освобождения, и полагались на правительство в надежде, что они успеют получить обещанные документы прежде, чем их дочерям прикажут явиться для отправки на работы. Ганна Фридман каждый день с нетерпением ждала почту и вела себя беспокойно: ни с того ни с сего то вдруг обнимет дочерей, то погладит Лею по голове, то потреплет по щечке Эдиту. Занимаясь домашними хлопотами, она пела вместе с девочками.
Хаим Гросс посадил своих подчиненных дежурить у телефонов в ожидании звонка из Министерства внутренних дел. Приближалась свадьба Деборы. Ее-то уж наверняка освободят от работ: ведь у нее к тому же ювенильный ревматоидный артрит. Но как быть со второй внучкой, с Аделой?
Мэр Гуменне заверял своих самых важных евреев, что все обойдется, но без официальных документов его заверения ничего не стоили. Эммануил Фридман уже много лет знал чиновников из местной администрации, но в случае с этими освобождениями они и сами испытывали растерянность не меньшую, чем он. Никто не знал, когда должны прислать документы. Единственным, что знали все наверняка, было строгое, регулярно оглашаемое по всему городу предупреждение: «Если девушка, чье имя есть в списке, не явится на регистрацию, она будет арестована».
Значит, есть какой-то список?
Да, такой список действительно был.
Список девушек города Гуменне с датами рождения и адресами. Лея и Эдита – под номерами 15 и 16. Галочки означают, что они прошли регистрацию. Фото предоставлено Юраем Левицки.
После аннексии в Словакии были созданы местные «еврейские советы» – якобы для защиты своих общин. На самом же деле они, не обладая реальной властью и не неся никакой ответственности, занимались лишь сбором информации о еврейском населении. Поначалу эта «перепись» выглядела безобидной бюрократией. Но данные собирались для куда менее благовидных целей, и именно благодаря им Глинкова гвардия смогла успешно действовать против словацких евреев. Списки составлялись в алфавитном порядке и содержали дату рождения и адрес. Полиции оставалось лишь явиться по указанному адресу и арестовать не явившуюся на регистрацию девушку, если только ее имя не было официально вычеркнуто.
Утром 20 марта 1942 года Броды Слобода, выйдя из своей квартиры, столкнулся на площадке с соседом-чиновником.
– Ну и денек сегодня у евреев… – произнес тот.
– А что случилось? – спросил Броды.
– Видишь это? – он показал Броды список. – Сегодня еврейских девушек увозят в трудовые лагеря.
В верхней части списка стояло имя Юдиты Гассовой, одной из кузин Броды.