Я спрыгнул на землю.
— В чем дело, Граф? Что-нибудь случилось?
— Давайте отойдем в сторону, нужно поговорить.
Я взглянул на часы и изобразил нетерпение.
— Только недолго.
Мы отошли в глухой угол двора.
— Во сколько вы переходите границу? — спросил Граф.
— Вы же слышали: с часу до двух.
— Я пойду с вами.
— Вы? Сами? Бросьте, Граф. Не царское это дело. Самое большое через месяц-полтора вы и так получите эти бабки.
— Полтора месяца — срок. За это время я закуплю на них новую партию товара для вас. Сами знаете: время — деньги.
— Плохая идея, Граф. Очень плохая. Есть смелость, а есть глупость. Один, ночью, почти с миллионом баксов. А если вас грабанут и замочат?
— Вы обо мне беспокоитесь или о своих бабках?
— Сейчас это одно и то же.
— Со мной будет Гриша. Он крепкий парень. До ночи отойдет. И мы будем с пушками.
— Цена вашему Грише! И вашим пушкам! Сколько лет вашему сыну? Лет двадцать пять?
— Восемнадцать. Младшему шестнадцать. Я поздно женился. А дочери двенадцать лет.
— Так вот и подумайте о своих детях!
— Я о них и думаю.
— Вы меня не поняли. Подумайте о том, что с ними случится, если вас ограбят и убьют или вы инсценируете собственное ограбление, или по любым иным причинам не сможете выполнить взятых на себя обязательств. А вы их уже взяли. И получили аванс. Счетчик включен. Не перебивайте! Сначала дослушайте. Это не угроза, а законы бизнеса. И вы их сами прекрасно знаете. Я лишь напомнил вам о них. А теперь можете принимать решение.
Он ответил, почти не задумываясь:
— Я его уже принял. И я не меняю своих решений. Я иду.
Часть наживки он уже заглотил. Теперь нужно было, чтобы он заглотил весь крючок.
— Ладно. Решили так решили. В двадцать три двадцать пять будьте на своей машине… Нет, — сказал я. — Все-таки нет. За накладки с вас спросится. Но и с меня тоже. Мне эта головная боль ни к чему. Я вижу только один выход. Эти четверо — надежные люди?
— Да.
— Я согласен, если они вас будут сопровождать. Два «узи». Четыре «Макарова». Хоть что-то. А не ваш «байард».
Граф ненадолго задумался и кивнул:
— Хорошее решение. Вы предусмотрительный человек.
Знал бы ты, сука, какой я предусмотрительный.
— Вот ключи от «губы», держите. Стволы уже там. На «альфа-ромео» и «фиате» будьте в двадцать три двадцать пять возле почтамта. Подойдет мой человек. Скажет: от Сержа. Объяснит, куда ехать и что делать. Предупредите всех своих: его слово — приказ. Для вас, Граф, тоже. При малейшем возражении он будет стрелять. Повторяю, Граф: при малейшем. Вы сильно осложнили наш переход, поэтому нужна предельная четкость. Двадцать три двадцать пять, почтамт. Запомнили? До встречи!..
На этот раз я не стал пожимать ему руку. Просто повернулся и пошел к «ситроену».
— Секунду! — остановил меня Граф. — На той стороне у вас будет машина?
— Разумеется. Джип «патрол». А что?
— Просто спросил. Я тоже заинтересован, чтобы вы ушли чисто…
Вернувшись в кабину «ситроена», я вытащил из кармана диктофон и перемотал пленку на начало разговора. Когда к нам присоединился Трубач, прокрутил ребятам всю беседу.
— Клюнул! — поразился Боцман. — Ну, хорек!
— На семьсот тысяч баксов не только хорьки клюют, — ответил я и тут же поймал себя на самодовольстве. Заразительная, оказывается, хреновина!
— Он не на семьсот тысяч клюнул, — заметил Док. — Он спросил, сколько человек нас будут ждать на той стороне. И ты, Сережа, ему ответил.
— Что я ему ответил?
— Джип «патрол». Нас — он считает — шестеро. В джипе семь мест. Ну, восемь. Значит, встречать нас будут двое. Он клюнул не на семьсот тысяч. А на семьсот тысяч и на два с половиной «лимона». Он хочет взять и деньги, и товар.
— Как это он рассчитывает сделать? — недоверчиво спросил я.
— Может, и узнаем, — предположил Трубач. — Часа через полтора. Когда вернется дядя Костя. Он с Артистом за ними поехал. Я в обшивку «альфа-ромео» сунул «жука». Которого с Влада снял. Он-то сейчас, сами понимаете, не больно разговорчивый…
Мы сняли с «ситроена» номера, кинули их вместе с документами в дымящийся мусорный бак, ключи зажигания оставили в замке, а одну из дверей приоткрыли. Если даже после этого «ситроен» не угонят, то я просто ничего не понимаю в людях. Потом вернулись в отель и стали ждать.
Полковник Голубков и Артист приехали гораздо раньше, чем предположил Трубач. Не говоря ни слова, Артист включил «голосовик». В жизни я не делал более удачных покупок. Оправдал он свою цену и на этот раз. Не просто оправдал. Перекрыл в неизвестное число раз. Потому неизвестное, что цена жизни не поддается измерению в баксах. Особенно когда жизнь эта — твоя собственная.