Трубку он держал в левой руке, поэтому я упер ствол «Макарова» ему под скулу и прошептал в правое ухо:
— Товарищ генерал-лейтенант, ваш приказ выполнен.
Он судорожно зашарил рукой по соседнему креслу, но его «Макаров» с горячим от стрельбы глушителем уже упирался ему в затылок.
— Слушаю! — прозвучал в мембране голос Волкова. — Слушаю!.. В чем дело, майор? Докладывайте!
Я вдавил ему в затылок горячий глушитель и повторил:
— Ваш приказ выполнен.
— Товарищ… Анатолий Федорович… ваш приказ выполнен, — проговорил Васильев.
— Почему у вас такой голос?
— Быстро бежал, — подсказал я.
— Бежал, немного запыхался.
— Сколько? — спросил Волков.
— Все семеро, — шепнул я.
— Все семеро, — повторил майор.
— Документы взяли?
— Так точно.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Они у вас в руках?
— Так точно.
— Так точно, — эхом отозвался майор.
— Читайте фамилии, имена и отчества!
— Одну секунду, товарищ генерал-лейтенант. Пастухов Сергей Сергеевич.
— Секунду, посвечу. — Майор уже начал слегка импровизировать, но из роли не выходил. — Сергей Сергеевич Пастухов.
— Дальше!
— Перегудов Иван Георгиевич.
— Иван Георгиевич Перегудов.
— Ухов Николай Иванович… Хохлов Дмитрий Алексеевич… Мухин Олег Федорович… — гукал я в ухо Васильева, а он отзывался горным эхом. — Голубков Константин Дмитриевич — продолжал я, а сам мучительно вспоминал, как же отчество Артиста: Евсеевич? Израилевич? — Злотников Семен…
— Злотников Семен, — повторил майор и оглянулся на меня с некоторым даже возмущением: чего же ты молчишь, суфлер хренов?
— Аронович, — рискнул я.
— Аронович, — продублировал майор.
— Погодите! Какой Аронович? — удивился Волков. — У меня в компьютере: Борисович.
— Так точно, Борисович. Извините, здесь плохо видно. Я не могу все время светить — граница.
— Молоток, — похвалил я.
— Молоток, — повторил майор.
— Что молоток? — удивился Волков.
— Кличка, — подсказал я.
— Это у него кличка такая.
— Про клички я вас не спрашивал. Исполнители?
— Нейтрализованы, товарищ генерал-лейтенант.
— Контроль произведен?
— Так точно.
— Осложнения были?
— Никак нет. После вчерашней отсрочки — ничего.
— Прекрасно, майор. Вы хорошо поработали. Очень хорошо. Утопите в каком-нибудь болоте оружие и возвращайтесь в Москву. Все оружие. И свое тоже.
— Вас понял, Анатолий Федорович.
— Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно? — продиктовал я. — Спрашивай, сука! Сестра у тебя тут.
— Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно? — повторил майор. — У меня тут сестра.
— Разве у вас есть сестра?
— Ну, не совсем сестра…
— А кто? — спросил Волков.
— Просто блядь знакомая, — подсказал я.
— Знакомая девушка, товарищ генерал-лейтенант.
— То-то же! А то — сестра! Успели, значит? Ладно, молодой человек, задержитесь, вы заслужили.
«Триппер», — хотел подсказать я, но сдержался.
— Спасибо, Анатолий Федорович. Большое спасибо.
— Ладно, майор, отдыхайте. Только не больше пяти суток.
— Слушаюсь, не больше пяти суток.
— Конец связи, — сообщил диспетчер.
Я взял из рук майора трубку и разбил ее о рукоять «Макарова». Потом включил свет в салоне «патрола» и распорядился по рации:
— Всем ко мне!
Но все и так уже были здесь. Они стояли вокруг джипа и прислушивались к разговору. Полковник Голубков шагнул к распахнутой водительской двери и приказал:
— Майор Васильев! Выйти из машины!
— А в чем дело? — слегка запетушился тот.
Голубков сгреб его за грудки и рывком сбросил с кресла на землю.
— Встать! Смирно!
Васильев разглядел в руках полковника кольт и подчинился.
— Майор Васильев, вы застрелили трех офицеров Российской армии, — продолжал Голубков. — Застрелили подло, в затылок!
— Я выполнял приказ, товарищ полковник!
— Никто не имел права отдать вам такой приказ! А вы не имели права его выполнять!
— Бросьте, Константин Дмитриевич! А то сами не знаете, какие у нас правила!
— Не знаю и не желаю знать! Я расстреляю вас, как преступника и убийцу!
— Пойдете под трибунал!
— Под любой!
В самообладании майору Васильеву было не отказать. В обстановке такого форс-мажора, за считанные минуты прочувствовать совершенно сумасшедшим образом изменившуюся ситуацию — не каждый на такое способен. Я бы точно не смог. А он смог. Недаром к своим тридцати он уже был майором. А к сорока стал бы точно полковником. А может быть, даже и генералом.