Выбрать главу

В пятьдесят седьмом отца посмертно реабилитировали, семье дали хорошую квартиру в Москве, но для десятилетнего Анатолия Волкова, не понимавшего, что с ними происходило, но ощущавшего, что происходит что-то страшное, этот подмосковный дом так и остался единственным и настоящим домом. Здесь он чувствовал себя в безопасности.

С улицы посигналили. Волков сел в свою «Волгу», приказал водителю: «В Управление». Удобно устроился на заднем сиденье, в углу — чтобы голова была поменьше видна в просвете лобового и заднего стекол.

Это было профессиональной привычкой.

Профессию Волков не выбирал, она сама выбрала его. Протекция старых друзей отца, в свое время слова не сказавших в его защиту, открыла ему двери в Академию КГБ, а дальше он пробивался сам.

К началу афганской кампании молодой полковник Волков считался одним из самых талантливых работников «конторы». Его разработки часто вызывали недовольство начальства многоходовостью, переусложненностью, обилием запасных вариантов, но практика всякий раз доказывала его правоту. И наоборот: операции не достигали своей конечной цели, когда изначально его план корректировался начальственным пером.

Афганистан показал, что Волков умеет работать не только тщательно, но и быстро, в условиях мгновенно меняющейся обстановки. Оттуда он вернулся генерал-майором, а следующий толчок его карьере дал путч девяносто первого года.

Волков сразу усомнился в успехе ГКЧП. Но он был не политиком, а офицером, его обязанностью было не обсуждать стратегические замыслы высшего руководства, а выполнять приказы. Так он действовал в Афганистане, так намерен был действовать и теперь. Но приказов не поступало. Ни накануне путча, ни в первый, имеющий решающее значение, день. К вечеру этого дня он прорвался к председателю КГБ Крючкову и заявил:

— Владимир Александрович, нужно действовать. Время для пресс-конференций еще будет. А сейчас нужны только действия, очень быстрые и очень решительные!

— Да, Анатолий Федорович, ты прав, — согласился Крючков, глядя вяло куда-то в сторону. — Ты прав, нужно действовать!.. Так что иди к себе и жди приказа!

Волков круто развернулся и вышел. Прямо от Крючкова он поехал в Белый дом, окруженный молодой и словно бы праздничной толпой, доложился Руцкому:

— Прибыл в ваше распоряжение!

— Понял. Слушай приказ: блокировать все подходы к Белому дому. Ни с воздуха, ни из-под земли — никаких «альф», никаких «вымпелов». Выполняй!

Волков выполнил этот приказ по максимуму своих возможностей. Штурма Белого дома не было. Путч провалился. Он провалился по одной-единственной причине: у ГКЧП не было воли к власти. А у Ельцина она была. Волков и мысли не допускал, что он кого-то предал или к кому-то перебежал. Нет, он оставался на своем месте, просто руководство страной перешло к тому, кто доказал свое право на власть.

Разгон КГБ Волков воспринял без скрежета зубовного, как многие его коллеги. Это должно было произойти. В эпоху атомных подводных лодок и авианосцев нет места махинам дредноутов. Такой махиной и был КГБ. Слишком он был громоздким, слишком инерционным. Просто обреченным рухнуть. На его обломках, из уцелевших балок и сохранивших свою прочность кирпичей, должно было создать нечто принципиально новое — организацию мобильную, высокопрофессиональную, способную быстро выполнить любой приказ.

Центром такой организации и видел Волков свое Управление, созданное после подавления первого путча. Он не форсировал его рост, не пробивал увеличение финансирования. Знал: это само придет. Так и происходило. Но по мере того как росли авторитет и возможности Управления, происходил и другой процесс, наводивший Волкова на нелегкие размышления. Из практика он помимо своего желания и воли превращался в политика. Причем в самом невыгодном варианте. Преимущества практика: он не обязан думать о политических последствиях порученной ему акции. Преимущества политика: его не заботит, кто и каким образом реализует его идеи. Волков же должен был заботиться обо всем. И за все отвечать.

Дело Назарова и программа «Помоги другу» были хорошим тому подтверждением. Волков был уверен, что он правильно понял указание взять Назарова в оперативную разработку, внедрить в его окружение своих людей и регулярно докладывать о ходе наблюдения за его деятельностью, в том числе и за политическими выступлениями. Сообщение о вербовке Розовского и внедрении в экипаж яхты «радиста» вызвало явное удовлетворение. Но совсем в другом тоне был отдан приказ взорвать яхту «Анна» в тот момент, когда на ее борту будут находиться сам Назаров и его сын, закончивший обучение в Гарварде. Это был настоящий армейский приказ, после которого подчиненный обязан вытянуться в струнку и ответить: «Слушаюсь!» Примерно так, разве что без стойки «смирно», Волков на него и ответил. Но быстро хорошо не бывает. Двух человек потеряли, а Назаров уцелел по дикой, совершенно сумасшедшей случайности. Волков ожидал начальственного разноса, но его доклад был воспринят спокойно, даже отмечена четкость в проведении операции. Из чего Волков заключил, что одна из целей была все-таки достигнута. Цель эта была — убрать сына Назарова. И за всем этим мог быть единственный резон: наследник, причем — взрослый, дееспособный, он мог взять на себя продолжение дела отца.