Хлопок.
Майор перешел к другому снайперу.
Хлопок.
— По-моему, он их… Он их расстреливает! — едва ли не заорал Док. — Он, сволочь… В головы, в упор!..
Третий хлопок.
Вот уж точно: жизнь полна неожиданностей. Или смерть?
Еще три хлопка.
— Добивает, — сообщил Док. — Контрольные выстрелы. Светит фонарем в лица.
И это я тоже видел. И уже знал, что будет дальше: майор пойдет к «тропе» добивать нас, посмотрит в наши лица…
— Майор движется к людям Графа, — донесся из рации голос Дока. Но я почти не слушал его: юзом, юзом проскользнул через ельник, в подлесок. Я уже видел контуры «патрола», когда Док доложил:
— Майор очень быстро бежит к машине! Наши действия, Первый?
— Всем к джипу, скрытно, — бросил я в микрофон и выключил рацию.
Я опередил майора минуты на три. Когда он ввалился в джип и плюхнулся на водительское сиденье, я уже лежал на полу за передними креслами, довольно удобно устроившись и сжимая в руке кастрированный ПМ, который в этой ситуации вполне мог сгодиться.
И сгодился.
Майор швырнул на соседнее сиденье мешавший ему пистолет с глушителем, вырвал из бокса трубку крутого, сотового или спутникового, телефона и, подсветив себе фонариком, набрал номер.
— Первого! — потребовал он, услышав голос диспетчера.
Трубку он держал в левой руке, поэтому я упер ствол «Макарова» ему под скулу и прошептал в правое ухо:
— Товарищ генерал-лейтенант, ваш приказ выполнен.
Он судорожно зашарил рукой по соседнему креслу, но его «Макаров» с горячим от стрельбы глушителем уже упирался ему в затылок.
— Слушаю! — прозвучал в мембране голос Волкова. — Слушаю!.. В чем дело, майор? Докладывайте!
Я вдавил ему в затылок горячий глушитель и повторил:
— Ваш приказ выполнен.
— Товарищ… Анатолий Федорович… ваш приказ выполнен, — проговорил Васильев.
— Почему у вас такой голос?
— Быстро бежал, — подсказал я.
— Бежал, немного запыхался.
— Сколько? — спросил Волков.
— Все семеро, — шепнул я.
— Все семеро, — повторил майор.
— Документы взяли?
— Так точно.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Они у вас в руках?
— Так точно.
— Так точно, — эхом отозвался майор.
— Читайте фамилии, имена и отчества!
— Одну секунду, товарищ генерал-лейтенант. Пастухов Сергей Сергеевич.
— Секунду, посвечу. — Майор уже начал слегка импровизировать, но из роли не выходил. — Сергей Сергеевич Пастухов.
— Дальше!
— Перегудов Иван Георгиевич.
— Иван Георгиевич Перегудов.
— Ухов Николай Иванович… Хохлов Дмитрий Алексеевич… Мухин Олег Федорович… — гукал я в ухо Васильева, а он отзывался горным эхом. — Голубков Константин Дмитриевич — продолжал я, а сам мучительно вспоминал, как же отчество Артиста: Евсеевич? Израилевич? — Злотников Семен…
— Злотников Семен, — повторил майор и оглянулся на меня с некоторым даже возмущением: чего же ты молчишь, суфлер хренов?
— Аронович, — рискнул я.
— Аронович, — продублировал майор.
— Погодите! Какой Аронович? — удивился Волков. — У меня в компьютере: Борисович.
— Так точно, Борисович. Извините, здесь плохо видно. Я не могу все время светить — граница.
— Молоток, — похвалил я.
— Молоток, — повторил майор.
— Что молоток? — удивился Волков.
— Кличка, — подсказал я.
— Это у него кличка такая.
— Про клички я вас не спрашивал. Исполнители?
— Нейтрализованы, товарищ генерал-лейтенант.
— Контроль произведен?
— Так точно.
— Осложнения были?
— Никак нет. После вчерашней отсрочки — ничего.
— Прекрасно, майор. Вы хорошо поработали. Очень хорошо. Утопите в каком-нибудь болоте оружие и возвращайтесь в Москву. Все оружие. И свое тоже.
— Вас понял, Анатолий Федорович.
— Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно? — продиктовал я. — Спрашивай, сука! Сестра у тебя тут.
— Можно мне на несколько дней задержаться в Гродно? — повторил майор. — У меня тут сестра.
— Разве у вас есть сестра?
— Ну, не совсем сестра…
— А кто? — спросил Волков.
— Просто блядь знакомая, — подсказал я.
— Знакомая девушка, товарищ генерал-лейтенант.
— То-то же! А то — сестра! Успели, значит? Ладно, молодой человек, задержитесь, вы заслужили.
«Триппер», — хотел подсказать я, но сдержался.
— Спасибо, Анатолий Федорович. Большое спасибо.
— Ладно, майор, отдыхайте. Только не больше пяти суток.
— Слушаюсь, не больше пяти суток.
— Конец связи, — сообщил диспетчер.
Я взял из рук майора трубку и разбил ее о рукоять «Макарова». Потом включил свет в салоне «патрола» и распорядился по рации:
— Всем ко мне!
Но все и так уже были здесь. Они стояли вокруг джипа и прислушивались к разговору. Полковник Голубков шагнул к распахнутой водительской двери и приказал:
— Майор Васильев! Выйти из машины!
— А в чем дело? — слегка запетушился тот.
Голубков сгреб его за грудки и рывком сбросил с кресла на землю.
— Встать! Смирно!
Васильев разглядел в руках полковника кольт и подчинился.
— Майор Васильев, вы застрелили трех офицеров Российской армии, — продолжал Голубков. — Застрелили подло, в затылок!
— Я выполнял приказ, товарищ полковник!
— Никто не имел права отдать вам такой приказ! А вы не имели права его выполнять!
— Бросьте, Константин Дмитриевич! А то сами не знаете, какие у нас правила!
— Не знаю и не желаю знать! Я расстреляю вас, как преступника и убийцу!
— Пойдете под трибунал!
— Под любой!
В самообладании майору Васильеву было не отказать. В обстановке такого форс-мажора, за считанные минуты прочувствовать совершенно сумасшедшим образом изменившуюся ситуацию — не каждый на такое способен. Я бы точно не смог. А он смог. Недаром к своим тридцати он уже был майором. А к сорока стал бы точно полковником. А может быть, даже и генералом.
Он вытащил из кармана смятую пачку «Мальборо», закурил и сказал, обращаясь ко мне:
— Объясни, Пастух, этому старому пердуну, что к чему.
— А что к чему? — поинтересовался я.
— Вместе мы можем попытаться выкрутиться. А без меня вам хана.
— Ты немного опоздал со своим предложением. Вчера я бы тебя выслушал. Даже сегодня утром. А сейчас уже поздно.
— Отставить разговоры! — приказал Голубков. Он поднял кольт, держа его по-американски, «двойным хватом», и направил ствол в грудь Васильева.
— Нет, Константин Дмитриевич, только не это! — взмолился я.
— Это мой долг.
Он взвел курок. Я понял: сейчас выстрелит. Поэтому приставил ствол «Макарова» к виску майора Васильева и нажал курок. Хлопнул выстрел. Майор кулем свалился у подножки джипа. Скорей по появившейся у меня за последнее время привычке, чем сознательно, я стер полой куртки свои пальцы с «Макарова» и вложил его в откинутую на сторону руку Васильева. Конечно, даже самый тупой следователь районной прокуратуры какого-нибудь Мухосранска никогда в жизни не поверит в версию самоубийства. Но мне это было как-то до лампочки. Заставят — поверит.
— Пастух, твою перетак! — взревел полковник Голубков. — Это было мое право!
— Ваше, ваше, Константин Дмитриевич, — успокаивающе сказал я. — Но сами представьте, сколько грохота было бы!
Трубач посмотрел на все эти дела, задумчиво покачал своей большой головой и заключил:
— А ведь все сошлось. Сколько трупов нужно было Волкову? Десять: нас шестеро, трое исполнителей и полковник Голубков. А сколько он получил? Тех шестерых, трое исполнителей и майор Васильев. Тоже десять. Как в аптеке!
Я вдруг почувствовал, что если сейчас не сяду, то попросту свалюсь с ног. Я взял у Мухи «глок» и зафитилил его в болото, подходившее к приграничной дороге. Хорошая была пушка, но хранить у себя этот графский подарок никакого желания у меня не было. Туда же отправил и беззубого «Макарова». После этого сел, прямо на сырую глину, и прислонился спиной к крылу «патрола». Попросил ребят:
— Заберите у тех документы. И уничтожьте. Оружие не трогайте.
— Майора тоже нужно бы оттащить на «тропу», — предложил Боцман. Я кивнул:
— Согласен.
— А если кто остался живой? — спросил Муха.