Их было трое (сборник)

Повести Бориса Федоровича Шелепова, составляю-

щие эту книгу: «Вольнослушатель», «Их было трое» и

«Казаки уходят в рейд» по тематике, жанру, форме

очень разные, посвящены различным периодам истории

нашей родины, поэтому расположить их пришлось,

руководствуясь хронологией событий.

«Вольнослушатель» — биографическая повесть о

юности Коста Левановича Хетагурова, великого осетин-

ского поэта. Она переносит читателя в Петербург...

1883—85 годы. Коста учится в императорской Академии

художеств. Годы эти в литературе о Коста малоизвест-

ны, а они сыграли большую роль в его жизни и твор-

честве, определили формирование его демократического

мировоззрения.

В прошлом сам военный, Шелепов тяготел к герои-

ческой теме.

Подвигам юных героев в гражданскую войну

посвящена повесть «Их было трое». Она носит приклю-

ченческий характер. Осетин Знаур, ингуш Ахмет и

русский Костя добывают секретные документы, которые

изобличают английскую миссию в организации за-

говоров и шпионажа. В основе повести реальные собы-

тия на Кавказе.

Очерки «Казаки уходят в рейд», объединенные ге-

роями и событиями, можно назвать документальной

повестью. Они написаны о славных боевых делах гвар-

дейцев-казаков из конно-механизированной группы

дважды Героя Советского Союза генерала И. А. Плиева

в Великую Отечественную войну. Шелепов сумел

верно передать обстановку боев, дух казаков, живые

портреты героев, военный талант И. А. Плиева, его от-

вагу и заботу о воинах.

У писателя был план создания крупного произведе-

ния о боевых походах казаков И. А. Плиева на Западе,

но жизнь Бориса Шелепова оборвалась в расцвете

творческих сил. Книга «Их было трое» готовилась к

изданию после смерти писателя.

1

В один из сумрачных сентябрьских дней 1883 го-

да конференц-секретарь императорской Академии

художеств Петр Федорович Исеев вызвал с занятий

к себе в кабинет ученика Константина Хетагурова. Он

предупредил его о возможном исключении из списка

учащихся и переводе в вольнослушатели в случае не-

сдачи экзаменов по общим наукам. Был установлен

срок — три месяца.

Петр Федорович славился своим наполеоновским про-

филем, но его диктаторская наружность находилась в

7

противоречии с характером: в академии Исеев слыл за

мягкосердечного человека, покровителя талантов. Чув-

ствовалось, что роль недоброго оповестителя была ему

неприятна.

Академиста* Хетагурова Исеев очень мало знал, что-

бы заметить в нем «божью искру». Обыкновенно уче-

ники исключались без всякого предупреждения — прос-

то вывешивались «скорбные списки». Поэтому вызов

Хетагурова к Исееву одноклассники истолковали как

проявление особого внимания к воспитаннику-горцу.

В какой-то мере они были правы. Но главным образом

Петр Федорович выполнял повеление высшего началь-

ства: не спеша, с возможной осторожностью, под бла-

говидным предлогом избавиться от «вышепоименован-

ных воспитанников» путем перевода их в вольнослуша-

тели. Он не ведал о секретном письме из канцелярии ми-

нистра внутренних дел на имя вице-президента акаде-

мии о прямой или косвенной причастности некоторых

учеников к революционным студенческим кружкам.

В числе нежелательных лиц был Константин Хетагу-

ров, автор «предерзостных» бунтарских стихов, читан-

ных им самим на земляческих вечерах студентов.

Исеев в эти дни был чем-то озабочен, как будто пред-

чувствовал печальный исход начавшейся в академии

ревизии — ссылку в далекую Сибирь, где ему и суждено

закончить свой век одинокому, всеми забытому.

Некоторое время Хетагуров молча смотрел в окно, за

ним качались плакучие ветви и сгущалась ненастная

муть. В темных глазах отразилась печаль, растерян-

ность, чуть заметная линия пролегла по высокому

лбу, оттененному черными кудрями. Мягкие юношеские

усы дрогнули: хотел что-то сказать, но сдержал себя,

боясь, что будет резким, непочтительным.

Как же так? Ведь он не окончил полного курса Став-

ропольской гимназии, и в столь короткий срок ему не

сдать всех экзаменов по наукам, которых он не изучал.

Быть вольнослушателем? Но тогда придется платить за

посещение лекций, выплата стипендии, назначенной из

горских штрафных сумм**, прекратится. Перевод вволь-

* Так официально именовались ученики Академии художеств.

** Штрафные суммы /собранные штрафами/ предназнача-

лись для благотворительных целен.

8

нослушатели может повлечь за собой выезд из столицы.

Значит, конец мечте...

И ведь совсем недавно его любимый учитель по клас-

су гипсовых голов, адъюнкт-профессор Павел Петрович

Чистяков, говорил о том, что непременно нужно добить-

ся положения программиста* — работа в мастерской,

казенная натура** и стипендия пятнадцать рублей в

месяц... Вспомнились слова Чистякова: «Вы должны

внести в эти стены свежий ветер горных ущелий...» И

вдруг — исключение.

— Мой долг — предупредить вас, — тихо сказал

Исеев.

— Но, Петр Федорович,— сдержанно возразил Хета-

гуров, — я с отличием сдал экзамен при поступлении

в академию. А теперь...

— Теперь многое изменилось, — подхватил Исеев,

разводя руками. — Извольте сдавать еще раз. Так ре-

шил Совет академии.

— Что же делать?

— Попробуйте обратиться с прошением к его сия-

тельству. Впрочем, он неумолим и едва ли разрешит

отсрочить экзамен.

Чуть заметным наклоном головы конференц-секретарь

дал понять, что аудиенция окончена.

В одном из коридоров, около двери рисовального клас-

са, Коста едва протиснулся сквозь пеструю и шумную

ватагу вольнослушателей. Они ждали, когда откроются

двери, чтобы захватить лучшие места у натуры или хо-

тя бы не остаться вовсе без места. Острый взгляд Хетагу-

рова отметил бледного человека с водянистыми, рыбьи-

ми глазами и жиденькой бородкой с проседью. Этот

«вечный» вольнослушатель держал в костлявых руках