– Ой, Вера Андреевна, хочется надеяться, что всё будет хорошо. Хотя он нам такие фокусы закатывает, особенно рядом с лужами. Но это у нас, наверное, семейное. Моя бабушка про меня тоже всегда говорила, что выпустишь её на улицу как новую копейку, а она придёт домой как чумиза.
Гости опять рассмеялись, вспоминая свои детские подвиги. Вера Андреевна с грустью смотрела на Константина, увлечённо играющего с Димой, и тихо произнесла:
– Человек всё делает наоборот. Спешит стать взрослым, а потом вздыхает о прошедшем детстве. Тратит здоровье ради денег и тут же тратит деньги на то, чтобы поправить здоровье. Думает о будущем с таким нетерпением, что пренебрегает настоящим, из-за чего не имеет ни настоящего, ни будущего. Живёт так, словно никогда не умрёт, и умирает так, словно никогда не жил. А ведь мы умудряемся тратить драгоценные минуты на обиды, ссоры, ранящие сердце слова, гордыню. И забываем истину – чем меньше сказано, тем легче все исправить... Мы забываем сказать друг другу, что любим.
– Верочка, не грусти. – Лиля поставила свой бокал на стол и назидательно заметила: – От грусти морщины появляются, причём на таких местах, где их отродясь не было!
– От морщин средство хорошее есть, – задумчиво заметил Римский. – Это нам ещё в институте на химии рассказали – пять литров пива на ночь и никаких морщин на утро!
– Вот что значит реаниматолог! Витамины сразу выписал! Хотя такой метод лечения, так сказать, проверен лично! – отозвалась Телегина.
– И как результат? – с застенчивой улыбкой спросила Татка, сидящая рядом с Верой Андреевной, которая нежно обняла девушку и медленно гладила её по таким же, как и у неё, светлым волосам.
– Разгладились даже глаза, нашлись только вечером, а щёки слились с бровями. Очень хорошее средство, рекомендую, – под общий смех закончила Телегина. – Так, друзья, спасибо вам за вечер. Татьянка, ещё раз с праздником, но пора по домам. Хоть завтра и суббота, но выходные на то и выходные, чтобы выйти из себя, затем вернуться, погулять так зачётно, не отвлекаясь от плиты, стиралки и пылесоса. А то меня муж недавно приревновал к компьютеру, да, дорогой? Странно, к плите он ещё ни разу меня не ревновал! Молчу, – тут же воскликнула она, шутливо прячась за спину брата.
– Милая, не пили своего мужа, ведь с этими опилками тебе ещё жить. – Леонид Анатольевич едва касаясь ударил сестру пальцем по кончику носа. – Девочки, я вас отвезу.
– Не надо, дядя, – Константин прижал уставшего Диму к себе и встал: – Я отвезу, тем более мы рядом живём. Ирин, возьми сына.
Лиля Анатольевна как-то странно глянула на мужа, потом перевела взгляд на засыпающего малыша и глубоко вздохнула. Фёдор Константинович пожал плечами и усмехнулся – он был бы не против такого внучонка.
Ира перехватила сына, укладывая детскую голову себе на плечо, и что-то шепнула Казанцеву. Константин перегнулся через стол и взял маленькую женскую сумочку.
Гости стали прощаться, Лиля о чём-то шепталась с Верой, которая вместе с Таткой убирала посуду, Римский помогал Телегину с мебелью. Вскоре Казанцевы-старшие устроились в своей машине, Константин усадил в свой автомобиль именинницу и Иринку с сыном, рядом с ним устроился Римский, и небольшая кавалькада покинула гостеприимный дом Веры Андреевны и Леонида Анатольевича.
Симонова проводила гостей, повернулась к мужу и спросила:
– Как думаешь? Мы не испугали девочку своим напором? Может, она не привыкла к таким застольям?
– Не волнуйся, всё будет хорошо, поверь. Просто девочке необходимо время, чтобы принять это. А теперь иди ко мне, я целый вечер мечтал только об одном – поцеловать тебя, моя хорошая.