Руководство Главсевморпути согласилось с доводами профессора Зубова и выделило самолет для облета трассы Севморпути. Начальником экспедиции был назначен Н. Н. Зубов, участниками — известные прогнозисты, сотрудники Арктического института: Д. Б. Карелин, П. А. Гордиенко, С. Д. Лаппо.
В то время на ледовой разведке применялись американские гидросамолеты «Каталина» — двухмоторные летающие лодки с большой дальностью полета.
Рано утром 21 августа 1946 года, когда рассеялся туман и небо стало ясным, гидросамолет вылетел из Москвы. Командиром был опытный полярный легчик И. Г. Бахтинов. Первую посадку совершили на одном из озер под Архангельском. Здесь заправились и полетели дальше на север. Под самолетом кончились леса, запестрела тундра с бесчисленными окнами озер и дальше засинело Печорское море. Зубов попросил летчика пролететь через Югорский Шар, а потом вернуться и обследовать Карские ворота. Была вторая половина навигации, а проливы все еще были забиты льдом; суда могут проходить здесь только под проводкой ледоколов. Следующая посадка была в бухте Диксон. На острове Диксон находился штаб проводки Западного Района Арктики. Несмотря на усталость после длительного полета от Архангельска, Зубов и его товарищи провели совещание с руководителями штаба, гидрологами и летчиками, на котором обсудили ледовую обстановку в Карском море и вместе наметили планы плавания во вторую половину навигации. Через 9 часов самолет снова в воздухе. Он пролетел через пролив Вилькицкого и через юго-западную часть моря Лаптевых прибыл в бухту Тикси. В задачу этой воздушной экспедиции входило как можно детальнее ознакомиться с ледовыми условиями на трассе. Поэтому во время пребывания в Тикси участники экспедиции встретились с летчиками и гидрологами, выполнявшими систематическую ледовую разведку по всему морю Лаптевых.
«В Тикси мы узнали, — писал Зубов в отчете, — что разведкой льдов не охвачен район архипелага Де-Лонга. Сюда мы и направились. Наш путь пересекал западные подходы к очень важным проливам — Санникова и Дмитрия Лаптева. На всем протяжении этого отрезка пути была чистая вода».
На самолете были условия для отдыха, даже койки, но Зубов все долгие часы полета наблюдал за поверхностью моря, записывал в блокнот свои впечатления и время от времени просил П. А. Гордиенко и Д. Б. Карелина отметить на карте характерные изменения в ледовой обстановке. Обычно Зубов сидел в кресле второго пилота, откуда был хороший обзор вперед и вниз. Другие участники экспедиции по очереди вставали между креслами второго и первого пилота и вместе с Зубовым вели наблюдения за льдами. В хвостовой части самолета имелась кабина со стеклянными колпаками, так называемый блистер, откуда также был хороший обзор. Когда пролетали над пространствами чистой воды и наблюдать было нечего, Зубов и его коллеги собирались или в блистере, или у карты на штурманском столе и обсуждали виденное, сопоставляя свои наблюдения.
В отличие от прежних самолетов, летающая лодка была очень удобной машиной. Здесь можно было ходить, выбирать наиболее удобное место для обзора.
Когда пролетали над островами Жаннетты, Беннетта и Генриетты, которые Зубов до этого знал только по картам, фотографиям и описаниям, отметили в этом районе образование нового льда. Зубов вспомнил, пролетая над скалистыми островами, что здесь в конце прошлого века разыгралась одна из самых тяжелых полярных драм — когда после гибели корабля «Жаннетта» участники экспедиции Де-Лонга совершали переход на материк по льдам через Новосибирские острова, большая часть людей погибла в море и на материке в устье Лены и лишь часть была спасена якутами. Вернувшись к острову Новая Сибирь, самолет полетел прямо на восток, в центр Восточно-Сибирского моря, где в это время находилась экспедиция Арктического института на ледоколе «Северный полюс» под руководством И. В. Максимова.
Заместителем начальника этой экспедиции был М. М. Сомов. По радио Сомов попросил Зубова обследовать ледяной массив и указать путь выхода ледокола из тяжелых льдов. По мере приближения к кораблю лед становился все мощнее и мощнее, а в районе, где находился «Северный полюс», и к югу от него было сплошное нагромождение мощных старых льдов.
«Такого льда мы ни на пути туда, ни на обратном пути не видели, — рассказывал потом Зубов. — Это был лед холодный, всторошенный и труднопроходимый».
От места нахождения ледокола самолет сделал несколько галсов по радиусам на юго-запад и на юг до берега с таким расчетом, что углы между радиусами составляли 45–60°. Это была уже площадная съемка, так как между галсами на карте можно было проинтерполировать характер льда и провести границы его разной сплоченности. Сомов и Зубов по радио обменивались впечатлениями о состоянии льда. Это было полезно, так как до этого редко удавалось сравнить наблюдения с воздуха и с палубы судна; сравнение показало, что авианаблюдения дают за короткое время картину распределения льда на большой площади. В результате с самолета дали на борт ледокола совет, как легче выйти из льдов.
Из центра Восточно-Сибирского моря самолет пролетел в пролив Лонга. В проливе также были мощные льды. С борта самолета дали рекомендацию находившемуся здесь под проводкой ледокола каравану судов, как выйти в Чукотскую полынью для следования в пор г Певек. Из пролива Лонга самолет вернулся обратно и совершил посадку на реку Колыму. Зубова поразил контраст в погоде. Над морем полет проходил при низкой облачности, дожде и тумане, а в устье Колымы был штиль, грело солнце и голубело небо. Но наслаждаться погодой было некогда. В Москве ждали сведений о ледовой обстановке и рекомендаций. После краткого отдыха в гостеприимном домике аэропорта экспедиция полетела в обратный путь. Маршрут полета проходил ближе к берегу. Пролетая вдоль южных берегов острова Большой Ляховский, Зубов отметил интенсивное разрушение его берегов.
«Мы видели здесь обвалы земли, и старые, и совершившиеся несколько дней тому назад. На обрывах был виден тонкий слон почвы, прикрывающий мощный слой ископаемого льда. Очевидно, здесь происходит то же самое, что и с островом Васильевским в море Лаптевых: сейчас вместо этого острова существует уже только банка Васильевская глубиной 3 метра, а сам остров растаял».
От пролива Дмитрия Лаптева самолет пересек над чистой водой южную часть моря Лаптевых. При подлете к проливу Вилькицкого самолет летел в тумане, поэтому он не смог найти караван судов под проводкой ледокола. Обогнув Таймырский полуостров, самолет опустился на воду в бухте Диксон. Перелет от устья Колымы до Диксона занял 22 часа. Это был самый продолжительный перелет в этой экспедиции.
Все полярные станции на юго-западном берегу Карского моря давали туман. Полет проходил здесь на высоте всего лишь несколько метров над водой; это был так называемый бреющий полет. Но все равно ничего не было видно. Поэтому пилот поднялся выше тумана, верхняя граница которого находилась на высоте 900 метров. Ледовая обстановка в Карском море была известна, и самолет взял курс прямо на Москву. Когда подлетели к береговой черте, то стена тумана резко оборвалась, над сушей было ясное голубое небо. 26 августа, через 12 часов после полета с Диксона, самолет совершил посадку в Москве. Таким образом, экспедиция в общей сложности продолжалась 126 часов, самолет пробыл в воздухе 84 часа и пролетел 18 тысяч километров.
На второй день после прилета Зубов и его товарищи на прогностическом совещании доложили ледовую обстановку. Моряки с помощью ученых смогли правильно спланировать завершение морских операций на трассе Северного морского пути в тяжелых ледовых условиях навигации 1946 года. Отчитываясь о полете, Зубов в заключение сказал следующее:
«Сделаем теперь некоторые выводы. Прежде всего лично я от этого полета просто в восторге, потому что мне впервые удалось увидеть льды всех арктических морей. Второе, и я считаю это большим достижением: мы предложили план, и мы его выполнили и сделали это быстро. Самую идею такого облета мы обсуждали с тт. Лаппо, Карелиным и Гордиенко, и все признали полезность такого облета. Я думаю, что на будущий год будут говорить о необходимости таких полетов для генеральных прогнозов. Думаю, что мы положили начало новому мероприятию, новому типу разведки.