В конечном счёте, я стала не просто вздрагивать чуть ли не от любой его нежданной манипуляции, но и несдержанно всхлипывать или громко глотать ртом воздух.
— Вот видишь. Я же сказал тебе правду. А ты столько понапрасну боялась.
И голос Найта тоже продолжал довлеть над моим сознанием не в меньшей степени, добавляя острых ощущений к его нестерпимым прикосновениям.
А потом меня и вовсе чуть было не вынесло за пределы здравого рассудка, когда мужчина забрался под подол моей комбинации, задрав его практически до рёбер, и накрыл мою киску без излишних препятствий.
— Только не говори, будто ты никогда-никогда не ласкала себя тайно и не знаешь, что такое кончать. А может ты даже занималась этим далеко не в одиночку, а с кем-то из своих подружек в интернате? Кто-то постарше вначале показал, как это надо делать правильно, а потом… ты уже не могла остановиться и сама.
Боже, его слишком смелые и знающие пальцы просто взяли и раздвинули мои половые губы, подставляя под прохладный воздух спальни мой горячий клитор и остальные воспалённые складочки, которые тут же накрыл, заскользив по ним безумно возбуждающим давлением. Пока ещё лёгким, почти невесомым и от того невыносимо раздражающим каждую мою интимную точку. Мне даже захотелось выгнуться, закатить глаза и простонать в полный голос. Особенно, когда он прошёлся по моему клитору, немного его помассировав, а потом спустился к девственному входу во влагалища. И даже там умудрился пройтись по нежной плоти без проникновения, размазывая мои же соки и распаляя в каждой разбуженной им же клеточке ничем неконтролируемую похоть.
— А может ты оказалась более смелой и решила пойти дальше? Изучала себя пальчиком изнутри? Открывала в себе новые, невиданные ранее ощущения и возможности?
Я снова громко ахнула и мелко задрожала, когда один из пальцев Найта проник в меня, всего лишь ненадолго вызвав лёгкий дискомфорт. При иных обстоятельствах я бы точно была шокирована тем, что кто-то, совершенно для меня чужой и незнакомый, трогает меня там и делает подобные вещи, которые никто ещё не делал со мной за всю мою не такую уж и короткую жизнь. А теперь… он заставляет меня постанывать, вздрагивать, течь от возбуждения и… хотеть большего. Даже не знаю чего именно. После нескольких неспешных погружений его пальца в мою ноющую вагину с нажимом на очень чувствительную стеночку или точку, мне стало казаться, что этого для меня слишком мало. Более сильное и острое возбуждение разгоралось под неглубокими толчками чужого проникновения, требуя куда решительных и ощутимых действий. Одного мужского пальца мне вроде уже как было недостаточно. Поскольку сладкие судороги, охватывающие меня изнутри, отдавались в более ненасытной глубине разбуженного лона, желая избавиться от этой невыносимой «пустоты» чувством физической заполненности.
И, похоже, Найт прочитал мои мысли. А может и был их непосредственным сценаристом, углубив/ускорив толчки и одновременно накрыв клитор большим пальцем, а второй рукой сжав мой сосок до сводящей с ума сладкой боли. И я всё-таки выгнулась, от удивления расширив глаза и едва не жалобно поскуливая от того, что он вытворял с моей киской. Как трахал пальцем моё влагалище, а большим массировал клитор, приближая долгожданную разрядку буквально за считанные секунды.
— Хочешь большего, да, Алана? Чтобы в тебя вошёл большой возбуждённый член и заполнил едва не до основания?
Я снова не сдержалась и застонала. А потом снова и снова, не останавливаясь и не понимая, почему я не могу этому противиться. Почему ещё больше возбуждаюсь под развратными фразами Найта и практически плыву под его взглядом и тоже явно возбуждённым выражением потемневшего лица.
И ведь я действительно этого хотела. То, о чём он говорил, пусть даже не имея никакого понятия, что я испытаю на самом деле, когда увижу вблизи настоящий мужской пенис, а потом… когда он в меня войдёт. Подобные вещи или фантазии из не такого уж и далёкого прошлого казались для меня раньше какими-то ирреальными и чуждыми. Но сейчас я уже была готова умолять своего растлителя, чтобы он привёл свои издёвки в исполнение.
— Хочешь, Алана? ХОЧЕШЬ?
— Да!.. Пожалуйста! — последние слова я простонала умоляющим голосом, неосознанно вцепившись в грудь брюнета, но уже мало что соображая.
Удары его пальца стали более жёсткими и слышными. Наверное, при иных обстоятельствах я бы сгорела от стыда, ощущая, что он со мной там делает и как его рука бьётся о мою промежность, пока его большой палец натирает мне клитор и уже доводит моё перевозбуждение до критической точки неминуемого «взрыва».