− Слушаюсь, мой господин, − тут же изображают радостную улыбку мои губы, тогда как ноги уже послушно несут меня к выходу, а потом и в пищевой блок
Ну что ж… обед это хорошо. Обед это безопасно. Поэтому я спокойно, будто со стороны, наблюдаю за тем, как мои руки сноровисто выставляют на стол большой двухъярусный поднос и принимаются наполнять его тарелками со всяческими кушаньями, приготовленными ранее. Выглядит это всё, кстати, довольно аппетитно. Вот только я не ощущаю ни малейшего намека на голод, или желание употребить хотя бы кусочек чего-то внутрь. Что ещё раз доказывает мне, что тело у меня сейчас всё-таки искусственное, или даже роботизированное. Ещё одним доводом в пользу этого служит и то, что я без малейшего труда поднимаю этот огромный поднос, с горой еды, и плавной кошачьей походкой направляюсь с ним обратно в комнату для отдыха.
А вот дальше начинаются сложности.
Развалившись на тех самых «булыжниках», которые действительно приняли удобную для своих хозяев форму, змеехвостые братья обсуждают какие-то высокие дома, каких-то бронзовых на-агаров, императоров, ещё кого-то, упоминая кучу названий и имён, которые мне абсолютно ничего не говорят. И совершенно не обращают на меня внимания. Пока я не ставлю поднос на краешек стола и не принимаюсь раскладывать перед ними блюда. Для этого мне приходится наклониться к столу. Голой. И теперь я однозначно привлекаю внимание обоих мужчин.
− Чем больш-ш-ше смотрю на неё, тем больш-ш-ше мне нравится твоя идея, − задумчиво изрекает сидящий слева Шоа-дар, прожигая меня жадным взглядом серебристых глаз. – Тело реагирует на неё, как на натуральную. Руки так и тянутс-с-ся.
В подтверждение этих слов я вдруг снова ощущаю его ладонь на своей заднице. Наг беззастенчиво, по-хозяйски оглаживает мои обнажённые ягодицы, сжимает, а потом запускает руку между ног, накрыв промежность.
Не знаю, это тело запрограммировано так реагировать, изображая хоть какую-то невинность, или моя настоящая реакция пробивается, но я испуганно застываю. Буквально каменея. Ловлю ртом воздух. И широко распахнутыми глазами смотрю прямо перед собой, ощущая, как мужские пальцы трогают меня между ног, исследуют самые потайные уголочки тела, а потом внезапно… толкаются в меня…
Убери руки, гад ползучий! Убью! Вот как только смогу, так сразу...
Но с губ срывается лишь стон. Моё предательское тело всё-таки реагирует так, как от него ожидают. Предательскому телу всё нравится. Волны жара прокатываются по спине вместе с горячими мурашками. В животе разливается тепло, а женская плоть увлажняется, позволяя пальцам хвостатого гада и дальше беспрепятственно скользить во мне.
Но тут я внезапно ловлю на себе подозрительно прищуренный и какой-то препарирующий взгляд старшего змея. Он подаётся ко мне, впившись своими жуткими глазами в моё лицо, смотря мне в глаза. Будто насквозь увидеть пытается, в саму душу заглянуть. Будто видит именно меня, не куклу, не игрушку, меня, Женю.
Меня кроет ощущением раскалённого обруча, сдавившего мозг. Задыхаясь от боли, я тону в этом расплавленном серебре, беспомощно барахтаясь, почти забыв о прикосновениях, которые так меня испугали и ошеломили.
Боль в мозгах всё нарастает. Пока её не становится так много, что я не выдерживаю. Моё сознание просто меркнет, сбегая от этой пытки.
Может, в этот раз я проснусь собой… дома… не в этом бреду?
Но эта мысль, вспыхнув, гаснет без следа. А я попросту отключаюсь.
Са-ард
− Брат, что с-с-с тобой? – удивлённо вскидывает брови Шоа, продолжая небрежно лапать упругую задницу Эйши.
Наша кукла, постанывая и чувственно щуря глаза от каждого его движения, больше не изображает испуганную невинную крошку и принимается дальше накрывать стол. В её глазах теперь нет той осмысленной паники, которая мне привиделась. Я больше ничего необычного не улавливаю.
Но это ещё больше меня напрягает. Слишком явственным было ощущение чужого разума, сопротивления, страха, боли. Я почти разобрал слова… на миг показалось, что там было что-то про «хвостатого гада».
Но это ведь невозможно. Никаких разумных объяснений случившемуся я не нахожу. То, что мне показалось, тоже исключается. Я хорошо знаю, когда теряю чёткость восприятия, и это точно не тот случай.
− Я уловил мыс-с-сли Эйш-ши. Она назвала тебя хвос-с-статым гадом, − произношу, продолжая пристально наблюдать за биосинтезоидом.
− С-смеш-ш-шно, − хмыкает брат. – Учиш-ш-шься ш-ш-шутить?