Тень заслонила дверь.
— Я засыпаю на двадцать минут, и вот что я вижу, что вы делаете?
Рори поднял голову и увидел, что Каллум стоит в дверях с недовольным лицом.
— Кто первый, встал того и тапки, говорят американцы, — подразнил Оливер.
Тори села, пытаясь добраться до своей одежды.
— Ты должен быть в постели.
— Ему едва понадобились швы. У него сотрясение мозга, — проворчал Рори, вставая на ноги. Казалось, его игровое настроение подошло к концу.
— Рука сильно болит, и я думаю, что лекарства, которые дал мне доктор, действуют на меня. — Каллум посмотрел на Тори, как грустный маленький мальчик. — Я проснулся без тебя.
Тори взяла рубашку Рори, бросив свою одежду. Она поспешила к Каллуму.
— Я больше не оставлю тебя одного. — Она взяла его за здоровую руку и повела в коридор. — Я позабочусь о тебе.
Незадолго до того, как он исчез, Кэл оглянулся, одарив братьев победоносной улыбкой.
— Ублюдок, — прошептал Оливер и покачал головой.
— Ну, это Кэл. Оставил нам черновую работу. — Он направился в ванную и услышал крик.
— Я забыл сказать, что прислуга уже здесь? — спросил Оливер. — Нам нужно предупредить персонал.
Рори схватил свои слаксы. Это определенно больше не был степенный дом его отца.
И аллилуйя этому.
Глава 14
Две недели спустя Тори сидела у камина, глядя на страницы дневника своего отца и задаваясь вопросом, знала ли она вообще этого человека.
Ее отец был спокойным, милым. Он был отличным отцом. И он был так увлечен их матерью.
Он писал страницу за страницей о том, как сильно он любил ее, хотел ее, нуждался в ней. Он познакомился с ней, когда они учились в старших классах средней школы, и отказался от идеи пойти в армию и последовал за ней в колледж, просто чтобы быть с ней. Ему потребовалось три года, чтобы убедить ее пойти с ним на свидание, но они прожили вместе почти двадцать лет.
Она не решалась перевернуть страницу, потому что знала, что будет дальше. Сестра дала ей три дневника, заполненных словами их отца. Она справилась с первыми двумя. Теперь она была на середине последнего, но знала, что оставшиеся страницы обманчивы. В третьем дневнике было много пустого места, символ оборвавшейся жизни.
Она закрыла книгу и уставилась на огонь. Она вообще хотела знать? Неужели она действительно хотела знать, что чувствовал ее отец, когда умерла ее мать? Хотела ли она знать, как эта любовь и страсть обратились в пепел?
Когда Тори закрыла глаза, она увидела, как тот мужчина направляет пистолет и стреляет в нее. Она почувствовала, как замедлилось время, и увидела, как кровь расцвела на руке Каллума. В ее кошмарах пуля была попала не в руку, а в сердце. В этих ужасных видениях она держала его, пока свет в его глазах тускнел… а затем исчезал. Она знала без тени сомнения, что его смерть была на ее совести.
Последние две недели были откровением. Никогда с детства она не чувствовала себя такой защищенной и любимой, но она знала, что это не всегда длилось долго. Иногда любовь могла быть разорвана чем-то вроде крошечной опухоли.
— Я искала тебя.
Сводная сестра вошла в комнату.
Нет, ее звали Клэр, черт возьми. Тори пришлось перестать думать о женщине как о семье. Это была коварная часть плана братьев Тарстон-Хьюз. Они спрятали ее в уединении великолепной английской сельской местности и настояли, чтобы они изображали семью. Было слишком легко забыть, что она на самом деле не была замужем. Ее периоду наложничества оставалось еще две недели. Затем она должна решить, собирается ли она продолжать… или двинется дальше.
— Я прячусь. Не хочу иметь никакого отношения к тому, что происходит с этими адвокатами.
— Каллум думает ты зла на него.
Она вздохнула.
— Не зла. Я просто не хочу разжигать бунт. Я слышала, она настаивала на том, чтобы быть здесь.
Клэр коротко кивнула.
— Она отказалась подписывать бумаги, если ей не удастся в последний раз поговорить с Каллумом.
Тея стала проклятием существования Тори. Она участвовала во всех возможных ток-шоу, бесконечно болтая о том, как Тори украла отца ее будущего ребенка. Она даже винила в том, что не набрала вес, из-за стресса от разлуки с возлюбленным.
Она поверила Каллуму. Они все поверили. Кэл никогда не любил Тею. Она даже поверила сообщению Талиба о том, что женщина вовсе не была беременна, поэтому идея заплатить ей за плохое поведение вызывала у нее раздражение.