Пайпер криво улыбнулась на вопрос Када. Грузчики были безжалостно точны – и немного критичны.
— Не думаю, что они оценили дизайн моего интерьера. Один из них поинтересовался, не хочу ли я все выбросить и просто купить заново.
На самом деле, они были просто в ужасе от ее подержанного дивана в цветочек. Она приобрела его на гаражной распродаже, убеждая себя, что дополнительные пятна были всего лишь бутонами.
Кад замер, а затем достал свой телефон из кармана.
— Им платили не за то, чтобы тебя смущать.
Он встал и прошел в заднюю часть самолета, вступая в быстрый, сочащийся недовольством разговор на арабском языке.
Пайпер моргнула:
— Что он делает?
Лицо Рафа потемнело, а губы сжались:
— Решает проблему, хабибти.
Он откинулся назад, когда из задней части самолета вышла скромно одетая женщина и поставила поднос с бутылкой вина и тремя бокалами на стол.
— Ваше Высочество, мы взлетаем через двадцать минут. Пожалуйста, дайте знать мне или остальному персоналу, если вам или вашей гостье что-нибудь понадобится.
— Спасибо, — ответил Раф, пока его брат продолжал говорить по телефону на языке, что она приняла за агрессивный арабский, речевыми оборотами которого можно было извести человека за сто слов в минуту.
— Угощайся вином.
Раф передал ей бокал с золотистым напитком.
За последние несколько дней Пайпер совершенно убедилась в том, что братья Аль Муссад не исповедовали ислам. Задав об этом вопрос, она была удивлена, выяснив, что, в отличие от близлежащих стран, Безакистан не был столь религиозен. Страна была открыта для всех вероисповеданий, и придерживалась строго составленной конституции, поощрявшей светствое правительство. Но не все хотели, чтобы так оставалось и впредь.
Она приняла вино, чтобы успокоить нервы. Первый в жизни полет вселял опасения.
В нескольких футах от них, Кад продолжал свою тираду.
— Почему он так зол?
Раф немного приподнял голову:
— Ты должна знать, что он никому не позволит тебя огорчать, хабибти.
По мере того, как он все чаще произносил это слово, с каждым разом оно становилось более интимным. Пайпер решила, что это было лишь ничего не значащее ласковое обращение, но он произносил его так, будто между ними была некая близость.
— Но они не виноваты.
Это было ложью, но братьям незачем было знать, насколько ее может ранить чужое пренебрежение.
— Нет, они тебя огорчили, а это недопустимо.
Должно быть, привилегия отдавать приказы и ожидать их немедленного выполнения была довольно приятной.
— Подумаешь, большое дело. Мне не нужно было жаловаться. Это глупо, я знаю. Ничье мнение, кроме моего собственного, не должно иметь значения, но меня ранит, когда кто-то с презрением смотрит на то, что я заработала с таким трудом. Я знаю, что этот диван ничего не стоит, но мы вынуждены были продать наше ранчо после смерти папы и по-прежнему оставались в таких долгах, что пришлось отдать и все остальное. Мне удалось сохранить нашу одежду и некоторые из вещей Минди, но оставшееся я отдала на аукцион. Вместо дома с тремя спальнями и сотни акров земли, мы оказались в однокомнатной квартирке, лишь с чемоданами наперевес.
— Ваши детские вещи были распроданы?
Он был шокирован, и более, чем просто сердит. Она успокоила себя, сделав большой глоток.
— Я не скучаю по большей их части. На самом деле, мне не хватает лишь одной вещицы. У меня был подписной экземпляр «Паутины Шарлотты», но это было первое издание, поэтому банк его выгодно продал.
Пайпер перечитывала эту книгу сотню раз. Но, даже оставив детство далеко позади, она не преминула бы вновь вернуться к этой истории о маленьком, низкорослом поросенке, не имеющим своего места, так похожей на ее собственную. Она никогда не была своей в родном маленьком городке и так и не обрела пристанища в большом мегаполисе. Девушка часто гадала, найдет ли она когда-нибудь свой истинный дом.
Теплая рука Рафа коснулась ее щеки:
— Мне жаль, что меня не было там, чтобы помочь тебе, хабибти.
Как ни странно, Пайпер тоже сожалела об этом. Она была так одинока, да и до сих пор чувствовала свое одиночество, хотя у нее и было несколько друзей. Но теперь в ее жизни появилось это приключение. Минди была в безопасности, а для нее это было дороже целого мира.