- Спасибо за это, Ханна.
За признание, что она была влюбленной идиоткой?
- Пожалуйста, отпусти меня, Слэйд.
- Я не буду этого делать, детка, - произнес он мучительно.
- Я не могу.
Дэкс наклонился, его лицо было в дюйме от ее.
- Ханна, мы знаем, что ты не похожа на других. Мы поняли это в ту минуту, как встретили тебя. Ты хотя бы представляешь, как трудно было ждать, чтобы ты узнала нас? Но теперь все кончено, тем более что мы знаем, что ты чувствуешь.
Позади нее Слэйд задрал ее юбку до талии. Она ощутила холодный воздух на своей заднице, и вскрикнула.
- То, что вы мне небезразличны, еще не значит, что я готова быть вашей игрушкой.
Дэкс сжал челюсти, и взял ее лицо нежно в ладони.
- Расслабься, милая, и послушай меня. Ты не наша игрушка. Но не думай даже и секунды, что ты не принадлежишь нам. Потому что ты - наша.
Наша? Они не могли обозначить это каким-нибудь другим способом, кроме как поиграть и попользоваться. Они бы отвергли ее, когда забавы и игры закончились, потому что так они поступали с каждой женщиной. Ханне хотелось верить, что она не такая, но она бы насмешила саму себя.
Она извивалась, отчаянно пытаясь заставить Слэйда освободить ее.
- Отпустите меня. Отвезите меня домой. Я клянусь, что расскажу вам, если преследователь свяжется со мной снова. Просто...не делайте этого.
- Успокойся, - потребовал Слэйд.
- Нет пути назад, детка. Мы собираемся держать тебя на Аляске, пока ты не согласишься быть с нами.
- Выходи за нас, милая. Вот что это значит.
Выйти за них? У нее кружилась голова. Они хотели, чтобы она вышла за них замуж? Как это было возможно? Или это 'предложение' один из способов, какими они играли с женскими сердцами? Если так, она уже не может принять это. Острая тоска была такой глубокой и навязчивой. Их уход оставит шрамы, от которых она никогда не излечится.
- Пожалуйста, нет.
- Ханна, милая...
- Замолчи, Слэйд, - огрызнулся Дэкс.
- Она не слушает.
- Ты прав. Нам просто нужно двигаться дальше.
Облегчение разлилось внутри Ханны - вместе с сокрушительной безысходностью. Они отпустят ее, и она сможет вернуться к своей прежней жизни, отказавшись от работы, которую она любила. Она как-то продолжит жить дальше. Но поскольку они на самом деле пока не коснулись ее, она когда-нибудь получит свое разбитое сердце обратно. Может быть.
Но вместо того, чтобы отпустить ее, Слэйд спустил трусики с ее ягодиц. Ханна выдохнула. Ее голая задница оказалась полностью на виду.
Дэкс стоял над ней, направляя ее взгляд на голубой ковер.
- Посмотрите на эту прекрасную попку. Я говорил вам, что она великолепна под всем этим дерьмом, что она носит. Ее груди будут впечатляющими.
Слэйд провел ладонью по ее ягодице.
По местам, которых он касался, танцевали мурашки. Они действительно говорили о ее сексуальности?
- Единственное, что сделает эту попку еще прекрасней, это хороший оттенок розового. Сколько?
Слэйд продолжал смотреть на ее задницу, что Ханна ощущала тепло от его взгляда.
- Я думаю, что ее преступление было довольно серьезным, но она послушная. Пока она не понимает правил. Мое мнение - двадцать пять.
Ханна откинула голову назад.
- Двадцать пять? Вы-Вы собираетесь меня отшлепать двадцать пять раз? Вы не можете ...
Но в следующее мгновение Слэйд показал ей, что он может. Его ладонь опустилась с треском, и огонь промчался по ее плоти. Ужас и желание нахлынуло на нее в равной степени. Ханна застонала и дернулась.
Дэкс снова опустился перед ней на колени.
- Успокойся, Ханна. Не сражайся с нами. Или ты будешь послушной и дисциплинированной, или будет только хуже.
Это казалось неправильным, но желание только возрастало, когда Слэйд гладил ее задницу. Но ничто не могло умерить ее гнев.
- Вот это да, спасибо!
Шлепок. Ханна напряглась и застонала.
- Никакого сарказма, - зарычал Слэйд.
- Любимая, но ты можешь хрипло издавать тот звук, который я только что слышал. Это заводит мой член.
Один шлепок. Потом еще. Ханна ахнула, сжав кулаки. Казалось, Слейд, не замечал этого. Он продолжал выполнять свою работу, шлепая своей ладонью по ее пояснице. Она прикусила губу, заставляя себя, не заплакать. Даже если они думали, что ей необходимо наказание, как ребенку, она не думала, что это будет таким образом.
Потом с ней начало происходить что-то странное. Жар начал проникать под ее кожу. Она выкрикнула, а ее глаза, все еще были припухшие от слез. Боль замедлилась, и ее настигли совершенно новые ощущения, странный вид удовольствия, которого она ранее не чувствовала и не понимала.