О таком нельзя было даже помыслить, но, не дав Аннабэлль возможности высказаться, Тейт подхватил ее на руки и, бережно прижав к груди, перенес на кровать.
Бэлль любила, когда Тейт носил ее на руках. Она чувствовала себя миниатюрной, хрупкой и бесконечно любимой. Сейчас ее возбуждало все: и мягкое одеяло под спиной, и воздух, ласкающий обнаженную кожу.
Стоя у изножья кровати, Тейт взглядом окинул обнаженное тело Аннабэлль и плотоядно улыбнулся.
— Детка, как же я изголодался!
Внутри у нее все сжалось в предвкушении.
— Ты вечно голодный.
— Абсолютно верно. Я всегда голоден, когда дело касается тебя. А теперь раздвинь ноги.
Эрик встал рядом – просто ходячий секс.
— Раздвинь ноги пошире, детка. Мы хотим видеть свою киску. Она самая прекрасная во всем гребаном мире. Я готов смотреть на нее вечно.
Бэлль широко развела ноги. Эрик не шутил. Он действительно обожал смотреть на ее киску. Очередная их причуда, к которой Бэлль кое-как смогла привыкнуть. И даже полюбить. Время от времени он приказывал ей раздвинуть ноги, чтобы просто посмотреть на нее. Иногда только этим и ограничивался. Смотрел, удовлетворенно вздыхал и уходил, обещая вернуться позже. Ей оставалось лишь недоуменно качать головой, глядя ему вслед, но после этого было ощущение, что она буквально светится изнутри. Но иногда он задерживался на некоторое время, и тогда она могла оказаться распростертой на своем столе и кричащей от удовольствия. Такие моменты ей нравились больше всего.
— Может, тебе для полного счастья и достаточно просто посмотреть, а вот мне нужно в полной мере насладиться этим лакомством. В меню на вечеринке не было того, что я хотел, — Тейт опустился перед Аннабэлль на колени. — Тем более, что ничего вкуснее этого не существует.
Бэлль вздохнула, потому что на самом деле обожала быть сладким десертом. Тейт мог часами лизать ее киску. Он сказал, что является истинным ценителем ее вкуса.
Эрик присел на кровать и накрыл своей широкой ладонью грудь Аннабэлль.
— Не верь ни одному его слову. Я лично видел, как он съел пять эклеров и два пирожных. Он просто обожает жаловаться.
Ее возбужденной плоти коснулось горячее дыхание Тейта.
— Нет, просто мне требуется много пищи. Я большой, и люблю сладкое. А сейчас я намерен наесться досыта, потому что вкуснее ничего в жизни не пробовал.
От первого прикосновения его языка Бэлль едва не задохнулась – даже пальцы на ногах поджались от удовольствия. Раздразнив ее легкими, возбуждающими касаниями кончика языка, Тейт перешел к лишающему рассудку посасыванию клитора. В это же время Эрик развлекался с ее сосками: поочередно брал их в рот, облизывал, игриво покусывал. Каждый нерв в теле Бэлль пульсировал в ожидании упоительного восторга, подарить который могли только они. Прошлое словно исчезло, и для нее существовало только одно – ослепительно счастливое будущее с любимыми мужчинами.
Бэлль вцепилась пальцами в простыни, стараясь улежать на месте, пока Тейт и Эрик колдуют над ее телом. Их сладкая пытка, казалось, не закончится никогда: раз за разом они подводили ее к самому краю, и ей уже начинало казаться, что она вот-вот сойдет с ума. Кожа покрылась испариной, дыхание стало прерывистым.
— Пожалуйста! — взмолилась Бэлль.
— Что пожалуйста? — темные глаза Эрика внимательно смотрели на нее. — Келлан не единственный, кому ты должна демонстрировать покорность и уважение. Пускай именно он застегнул ошейник на тебе, но принадлежишь ты нам троим, поэтому обязана соблюдать все формальности в обращении. Иначе не получишь того, к чему стремишься.
— Пожалуйста, господин, — в спальне она с удовольствием подчинялась любым их прихотям.
Тейт вскинул голову. Его чувственные губы были покрыты ее влагой, которую он облизал с нескрываемым наслаждением.
— Мне нравится это слышать. Мольба из ее уст звучит так сладостно. Думаю, надо дать ей то, чего она хочет.
— Тогда сделай все, что в твоих силах, дружище. Заставь ее кричать. А я, со своей стороны, помогу тебе, — ладонь Эрика, скользнув по животу Бэлль, опустилась ниже, и большой палец прижался к твердому бугорку клитора.
— На тебя всегда можно положиться, — Тейт снова опустил голову, и Бэлль вскрикнула, почувствовав проникновение его языка. Медленные, глубокие движения языка Тейта и палец Эрика, описывающий круги вокруг ее клитора, доводили Бэлль до такого состояния, что она, удерживаемая ими, могла только стонать и выгибаться. Но ей не хотелось избавляться из этих сладких оков.