Кинли надула губки.
— Но Дом-Дом — это так забавно.
«Девчонка сама напросилась».
— Что ж, раскрасим твою задницу. Раздевайся, зверушка. Двадцать на моих коленях.
Кинли повернулась к Лоу, и Доминик не мог не пропустить громкий скрипучий звук, когда её сказочная задница перемещалась по стеклянной поверхности стола. Все в комнате поморщились от этого скрежета.
— У него нет чувства юмора, — пожаловалась Кинли.
Лоу покачал головой.
— Есть немного. Но сейчас, думаю, он просто хочет отшлёпать тебя. Я уже говорил, как потрясающе смотрятся на тебе эти джинсы?
— У меня превосходное чувство юмора. Но я не позволю своей сабе называть меня Дом-Дом, даже если она выглядит как ходячий секс в этих джинсах. Признаюсь, пушистые розовые носки несколько отвлекают.
Девушка поморщилась, но была явно довольна комплиментами.
— Если ты хотел, чтобы я ходила босиком, не надо было везти меня на Аляску.
Лоу устроился между её ног, и Кинли засмеялась, когда мужчина поднял её ноги, обернув их вокруг своей талии.
— Ну, не знаю. Думаю, моей спине приятнее носки, чем пара шпилек.
— Я сниму носки, когда мы будем в кровати, — Кинли ухватилась за Лоу для равновесия. Видно было, что дыхание девушки сбилось, она покраснела и выглядела возбужденной.
— Мы не собираемся в кровать, зверушка, — пояснил Доминик.
— Но из твоих пояснений я поняла, что ты собирался учить меня каким-то неприличным вещам в спальне, — она снова покраснела и явно надеялась, что права.
— Эти отношения распространяются не только на спальню. И первое правило заключается в том, что мы будем брать тебя в любом месте, в любое время и любым способом. Я хочу видеть тебя при солнечном свете.
— Но …
— Ах, ах, ах. Без возражений. Здесь никого нет, кроме, разве что, лосей. И мы защитим тебя от них.
Райли хмыкнул.
— Я могу придумать так много мест, где можно поиграть с тобой, милая. Мы можем отлично повеселиться в Темнице.
— В Темнице? Это вроде средневековой камеры пыток?
Лоу послал брату грозный взгляд.
— Нет, детка. Это не так страшно. Темницей мы называем игровое пространство. В задней части дома оно есть, и довольно большое. Там много разных игрушек. И у нас с собой тоже немало. Братья Джеймс… ну, мы знакомы по одному закрытому клубу.
— Так они тоже Доминантики?
Лоу застонал.
— О, детка, нам предстоит научить тебя уважению. Снимай свитер. Думаю, после шутки о Дом-Доме у Доминика практически не осталось выбора. Если он немедленно не перекинет тебя через свое колено, то применит тяжелую артиллерию. Отсроченное удовольствие.
— Звучит угрожающе, — проворчала Кинли, стягивая свитер через голову. — Мы должны поработать над его чувством юмора. Надеюсь, мужчины Аннабель не такие скучные.
— Ты можешь думать, что у меня нет чувства юмора, но, уверяю тебя, зверушка, я обладаю чувством такта. Я ожидаю, что всё происходящее между нами здесь и останется. Есть большая разница между разговорами с Аннабель о закончившемся сахаре и о наших отношениях. Они не должны стать пищей для сплетен.
Кинли стояла голая до пояса. Теперь она не пыталась прятаться, а просто смотрела на него, сложив руки на бедрах. Сейчас она, казалось, стала больше принимать свое тело, чем вчера. И это очень ему нравилось.
— Если вы думаете, что я не расскажу своей самой лучшей подруге о том, что я, наконец, занялась любовью, то действительно не понимаете женщин, — настаивала она.
Доминику нужно потренироваться, чтобы вернуть властное выражение на своё лицо, потому что сейчас ему хотелось только улыбаться. «Она восхитительна. И сексуальна». Хотя, вероятно, её все же придется наказать за нахальный тон, но ему нравилось, что девушка ощущала себя в безопасности рядом с ним и не боялась ему противостоять. Два дня назад она была совсем другой.
— Я думаю, что женщина, особенно твоего положения, должна быть немного осмотрительнее.
Кинли покачала головой и посмотрела на Лоу.
— Он смотрит телевизор? Тогда ему следует знать, что если бы Аннабель действительно спала с этими мужчинами, — а это не так, иначе я бы знала — мы бы обязательно поделились впечатлениями, если ты понимаешь, о чем я. Так что, если это одно из правил, то просто начинай меня наказывать. Это самое интересное из всего, что со мной происходило. Всю свою жизнь я только и вела беседы вроде: «эй, у меня есть куча ношенной одежды, и когда я перестираю её, то раздам бедным». Стоит мне вернуться домой, как, скорее всего, все начнут говорить, какая я бедная-несчастная, потому что моя семья и жених хотели убить меня. Поэтому я лучше полностью переключусь на разговоры о своем неожиданном сумасшедшем сексе с тремя горячими парнями.