Я усмехаюсь и жму её руку:
– Хорошо.
– Я подошла, – выпрямляется она, – чтобы поприветствовать тебя в нашем колледже и пожелать тебе скорее завести хороших друзей. Пусть тебе будет комфортно и приятно в этом месте, хорошо?
– Эм, спасибо.
– И ещё… если решишь узнать меня, Барб, в общем, нашу компанию, получше, мы всегда рады тебе за нашим столом. Будем ждать тебя в любое время, договорились?
– Угу, – настороженно киваю я.
– Хочешь… Хочешь пойти уже сейчас?
– Спасибо, но нет, – подхватываю я с тарелки ломтик картошки и отправляю его в рот. Не нравится мне то, что здесь творится. – Вид здесь хороший. В другой раз, ладно?
– Без проблем, – улыбается Лу немного натянуто, Барб же, кажется, готова выжечь дырку в моём лбу своим взглядом.
Девчонка возмущённо всплёскивает руками, порываясь что-то сказать, но видит взгляд Лу, фыркает и молча уходит. Её подруга уходит вслед за ней, сказав напоследок:
– До встречи, Ани.
Я смотрю на Бэллу, она на меня, и мы обе силимся не рассмеяться в голос. Но уже через мгновение её взгляд мрачнеет, а в голосе звучит тревога:
– Ани, по поводу Оливера… Он может казаться отличным парнем, но поверь мне на слово, он ничуть не меньше опаснее своего сводного брата. Ник хотя бы не скрывает, что он мерзавец, а вот… В общем, будь осторожна с ними обоими, ладно?
То есть теперь доподлинно известно, что мне не избежать общения с ними?
А ведь ещё несколько минут назад я решила, что первый день в колледже пройдёт скучно и просто…
Глава 4. Везение бывает хорошим и плохим. Угадайте, какой вариант мой?
Нужно ли рассказывать, что я вздохнула с облегчением, как только учебный день подошёл к концу? О, я с такой скоростью сбегала по лесенкам, а затем неслась на парковку, чтобы сесть в машину к Бэлл, что едва не потеряла босоножки, как пресловутая Золушка.
Да, Бэлла несмотря ни на что продолжала со мной общаться, и добродушно предложила подбросить меня после уроков в кафе на 18-ой улице. Мой рабочий день значительно сократится из-за учёбы, но даже оставшиеся пара часов будут не лишними в плане заработка на машину-мечту. Я хочу себе джип-кабриолет, насыщенно-синего цвета, 97-го года выпуска, всего-то за четыре тысячи евро… И я намерена заработать эти деньги сама, твёрдо отказавшись от помощи сестры и её достаточно богатого мужа. Знаю, для Роберта это мелочь – он очень успешный адвокат из поколения адвокатов, не привыкших считать деньги, но для меня важно зависеть от семьи сестры, как можно меньше. Роберт и так многое сделал и делает лично для меня.
Но вернёмся к колледжу.
Начиная с обеда ко мне стали присматриваться намного пристальнее. Не все, конечно, но большинство студентов. Те, кто посмелей – улыбались и махали мне руками на переменах. На уроках некоторые из них пытались со мной разговаривать или давать советы, где мне проводить свой досуг. И все, буквально все, кто заговаривал со мной сначала интересовались на чьей я, чёрт возьми, стороне. Вопросы звучали по-разному, но сути это не меняло. И большинство ребят, услышав мой сухой ответ: на своей, хмурились, но осторожно продолжали расспросы, или хмурились и отодвигались, словно боялись заразиться тем, чем я болею.
Короче говоря, я не понимала, что с этим всем делать, потому жутко злилась. Но два часа в кафе в компании Бэлл, Джека, грозной мисс Лейн и других постоянных или нет клиентов меня обнулили. Очистили голову от сумбурных мыслей, а сердце – от пустых тревог.
Я снова подшучиваю над мисс Лейн, прощаясь до завтра, и весело хохочу, когда мне в след летит: вредная девчонка. Снимаю за стойкой фартук, салютую Джеку и, подхватив Бэлл под руку, тяну её на выход. Мои ноги привычно гудят, и сейчас я мечтаю о горячей ванне.
– Неужели, придумала, что делать? – спрашивает Бэлл, закидывая сумку на заднее сидение машины – всё это время она корпела над уроками. И это в первый-то день! Впрочем, мне иногда тоже очень нравится учиться.
– Не напоминай, – ворчу я и сажусь в машину.
Бэлла хохочет, но по дороге к моему дому о колледжном безумии больше не заговаривает. Вместо этого мы выясняем, что будем изучать английский у одного и того же учителя, тоже самое и с физкультурой. На этой же волне мы сходимся с ней в нелюбви к спорту, она не рассказывает причин, я же вспоминаю мерзкого физрука в своей школе, любителя бросать сальные взгляды на девочек в шортах. Фу, до сих пор передёргивает от отвращения. Хорошо, что его в конце концов уволили.
Дальше случается не очень приятное.
При выезде на 16-ую стрит Бэлл слышит по радио, очевидно, любимую песню и делает звук громче. Я вздрагиваю и морщусь от неприятных ощущений, и Бэлл как-то умудряется это заметить. Она убавляет звук и осторожно говорит: