Она отрицательно качает головой.
— Нет.
— Я знаю человека вроде врача, который мог бы поговорить с тобой о том, что ты думаешь по этому поводу.
— Нет, — настаивает она. — Не думаю.
— Я мог бы устроить, чтобы ты поговорила с женщиной.
— Нет, — отказывается она.
— Тяжело нести такое бремя одной.
Она громко, по-детски всхлипывает. Икота, судорожный глоток воздуха. Она отворачивается от священника.
Линда слышит, как священник встает и выходит из комнаты. Она думает, что он вышел, чтобы она поплакала в одиночестве, но он тут же возвращается с коробкой бумажных салфеток. Он останавливается перед ней, но она не поднимает глаз, тогда он достает из коробки салфетку и утирает ей нос.
— Возможно, тебе хочется побыть некоторое время одной, — говорит он.
Она снова отрицательно качает головой.
— Я должна вернуться в школу, — поясняет она, больше всего на свете желая покинуть дом священника.
— Понимаю, Линда.
Она поднимает на него глаза. Она была не права. Он совершенно не похож на Эдди Гэррити.
— Ты можешь простить того человека? — спрашивает он.
— Я не знаю. Я стараюсь не думать об этом.
— Ты можешь простить свою тетю?
Линда качает головой.
— Она меня ненавидит. Это, кажется, еще хуже.
— Не нам решать, какой грех хуже.
— Да, — соглашается она.
— Ты будешь работать над тем, чтобы простить их. Ты попробуешь.
— Да, — говорит она, хотя знает, что этого скорее всего не случится.
— У тебя есть друзья? — интересуется священник. — Кто-нибудь, с кем бы ты могла поговорить?
— У меня есть друг, — отвечает она.
— Ты ему доверяешь? — спрашивает он.
— Да. Очень.
— Это парень или девушка?
— Парень.
— Он католик?
— Нет.
— Ну ничего.
— Он — моя жизнь, — произносит Линда.
— Ну-ну, — мягко говорит священник. — Бог — твоя жизнь. Твоя жизнь — Бог.
— Да, — соглашается она.
— Но сейчас, пожалуй, не время вникать в это. Полагаю, ты получила достаточное религиозное образование.
Линда кивает.
— Больше, чем когда-либо хотела.
Она смотрит на него и видит, что он улыбается. Нет, он совсем не похож на Эдди Гэррити, думает она.
Священник протягивает ей руку. Она берет ее, и он помогает ей встать.
— Я провожу тебя до двери. Если захочешь поговорить, об этом или о чем-то другом, тебе только стоит прийти.
— Спасибо. Я даже не знаю, как вас зовут.
— Отец Мейен, — говорит он. — Не забудь свою сумочку.
Линда выходит на тротуар, зная, что священник наблюдает за ней из окна. Свет на улице такой яркий и такой резкий, что ей приходится тут же достать из сумочки очки. Она рада, что может надеть их, поворачивает к автобусной остановке и, убедившись, что из дома священника ее не видно, начинает плакать.
Она ждет рядом с комнатой, где заседает редколлегия «Нан-таскет», прислонившись к стене. Она удивляется тому, как мог архитектор создать такое уродство для школы. Возможно, это все-таки была тюрьма. Желтая кирпичная стена с узкими фрамугами окон высоко поднимается над ее головой. Царапины, оставленные учениками за долгие годы; придали металлическим дверям приглушенный синий или истершийся оранжевый цвет. В узкие застекленные окошки в дверях вделана проволочная сетка — для защиты, как ей думается, от случайного кулака. Время от времени она заглядывает туда, чтобы посмотреть, что делает Томас. Он сидит во главе длинного стола с восемью другими учениками, и они, кажется, глубоко увлечены дискуссией. Недавно из типографии сюда доставили пачки «Нантаскет», и теперь они свалены в кучи на столы учеников.
Линда должна находиться совсем не здесь. Она знает, что должна была сесть на поздний автобус, идущий до дома, закрыть за собой дверь в спальню и делать домашнее задание. Утром у нее контрольная по математике, кроме того, нужно написать работу по книге, которую она еще не прочитала. Работа в кафе, хоккейные матчи (дважды в неделю), часы, которые она проводит с Томасом (совершенно необходимые), оставляют ей все меньше и меньше времени для занятий. Ее беседа с мистером К., только что состоявшаяся в классе, не будет иметь никакого практического смысла, если она не получит хороших оценок. Раньше учеба не требовала больших усилий, но теперь она понимает, что хорошие результаты возможны, только если учебе уделять время.
В конце коридора заместитель директора, который несколько месяцев назад знакомил ее со школой, отчитывает угрюмого длинноволосого ученика в джинсовой куртке. Ей не слышно, что он говорит, но она может догадаться. «Избавьтесь от этой куртки. Подстригитесь».