— Не хочешь прогуляться? Я могу показать тебе школу.
Томас готов был сидеть в ее коттедже вечность…
Он ощущал слабость в ногах, когда Линда повела его через заднюю дверь. Он думал, что она наденет сандалии, но она осталась босой, и он обратил внимание на то, какими жесткими были ее стопы. Тропинка через кустарник была узкой, и они шли друг за другом. Разговаривать было практически невозможно. Низкая трава, мокрая от недавнего дождя, намочила его брюки, и Томас на секунду остановился, чтобы подкатить их. Они шли через бледно-желтое поле хризантем, мимо небольшого скопления хижин — настоящих хижин, с травяными крышами, а не модернизированного варианта вроде шамбы Ндегвы с жестяной крышей и красной виниловой мебелью. Он смотрел на спину Линды, высыхающие волосы. После грозы было прохладно, хотя солнце светило ярко, и когда они шли по затененным участкам, то переходили от прохлады к теплу и снова к прохладе. Время от времени Линда взмахом руки приветствовала женщину или ребенка. Возможно, его внимание привлек бы пейзаж, но он не мог оторвать глаз от Линды. Она шла энергичным шагом, и ткань канги слегка покачивалась при ходьбе. Ее волосы светлели с каждой минутой. Когда они огибали опушку густого леса, Томас занервничал, опасаясь, что можно наткнуться на буйвола или слона. Но Линда шла спокойно, и он решил просто идти за ней. Лес перешел в деревню — с покрытым пылью магазином, баром, школой. Все было сделано из цемента. Отсутствие всяких украшений и изолированность делали это место похожим на Дикий Запад.
Томас намеревался поравняться с Линдой, как только они сойдут с тропинки, но на дороге ее тут же окружили дети, они звали ее по имени, стремились к ней прикоснуться. «Jambo». — «Мисс Линда». — «Habari yako?» — «Mzuri sana». Они быстро говорили с Линдой на смеси суахили и английского, застенчиво интересовались, кто этот человек рядом с ней, показывая на Томаса одной рукой и прикрывая рот другой. Линда представила Томаса как друга, он всем пожал руки, и их радость передалась и ему. Но потом один мальчик спросил, где Питер, и Томас почувствовал, что радость улетучивается. Они пошли дальше, и дети скакали рядом, как кузнечики. Томасу не терпелось взять Линду за руку. Она рассказала ему, что когда-то эта деревня была процветающей общиной, но большинство мужчин ушли в город в поисках работы. Одни на выходные приходили к своим женам и детям, другие не возвращались вовсе. Женщины у дверей с детьми на руках приветствовали Линду. Жизнерадостность и энтузиазм детей здесь проявлялись не так заметно, взмахи были дружелюбными, но грустными: эти женщины слишком много знали или их мужчины оставили их.
От дороги исходило тепло. Томас снял куртку, перебросил ее через плечо. Теперь его одежда была такой же пыльной, как земля и гравий. Линда открыла дверь школы, и дети протиснулись мимо них. Внутри здания оказалось неожиданно прохладно. Стены были твердыми до уровня плеча, а выше, под жестяной крышей, были окна без стекол.
— Когда идет дождь, звук на крыше такой громкий, кто нам приходится прекращать занятия.
— Должно быть, детям это нравится.
— На самом деле нет. Дети любят ходить в школу. И не только здесь. Так повсюду.
Школа создавала радостное настроение. На стенах висели красочные рисунки, причем некоторые были очень хороши. Дети потащили Томаса, и он с радостью пошел за ними, пожалев, что у него нет с собой никаких угощений — леденцов, печенья, маленьких игрушек. Хоть чего-нибудь. Здесь стоял единственный стол — Линды.
— На чем они пишут? — спросил он. Она села, усадив к себе на колени худого мальчика с проплешинами на голове, вызванными, очевидно, какой-то болезнью.
— На своих книгах.
Позади стола стоял угольный гриль. Томас посмотрел на него, и она перехватила этот взгляд.
— Я кормлю их, когда прихожу сюда по утрам. Варю им яйца, даю молоко. Раз в неделю мне привозят с фермы продукты, и я каждое утро приношу в школу еду. Здесь нет возможности хранить ее в холодильнике.
Вот откуда мускулы, подумал он.
Мальчик у нее на коленях закашлялся, сплюнул на пол. Линда похлопала его по спине.
— Иногда женщины осаждают меня просьбами о лечении, — сказала она. — Они приносят мне своих детей, плачут. Я, конечно, ничего не могу сделать. Иногда я думаю, что это испытание, посланное Богом. Что я должна получить медицинское образование, вернуться сюда и здесь практиковать.
— Ты думала над этим?
— У меня нет того, что для этого нужно.
— Я уверен, ты делаешь очень много хорошего как учитель.
— Едва ли я делаю что-то хорошее.
Она опустила мальчика и за руку отвела его к девочке повыше, которая стояла у стены. Линда поговорила с девочкой и, вернувшись к Томасу, объяснила, что сестра мальчика заберет его домой. Линда и Томас вышли из класса и по короткой тропинке поднялись вверх по холму к церкви.