Он спросил дорогу к музею, и мальчик с палкой вызвался показать ее, побежав впереди. Томасу пришлось поспешить, чтобы не отстать от мальчика, который терпеливо поджидал его на каждом углу. Так же терпеливо и молча он ждал своих чаевых, когда доставил Томаса к двери музея. Томас шагнул внутрь и едва успел заметить модели древних парусных судов и тяжелые серебряные блюда, как какая-то женщина, наверное работник музея, спросила, чем она может помочь ему. Он ответил, что ищет человека по имени Шейх. Ах, Бвана Шейх отсутствует, сказала женщина. Томас назвал свое имя. Женщина улыбнулась и вручила ему конверт. На конверте были письменные указания, а внутри — ключ. Томас удивился — он не знал, что до его прибытия сюда кто- то звонил и о чем-то договаривался. Об оплате речь не зашла, и Томас подумал, что невежливо предлагать деньги, не имея никакого понятия, о чем тут могли договориться от его имени.
Мальчик с палкой ожидал его у музея, и Томас был только рад вручить ему конверт с адресом. По лабиринту, где кулинарные запахи состязались с вонью нечистот, мальчик провел его к узкому зданию с простой дверью. Томас думал увидеть комнату, в лучшем случае квартиру, и потому удивился, когда мальчик отпер дверь и ввел его во внутренний двор того, что, по всей видимости, было домом. Томас был растерян и расспросил бы мальчика, если бы ключ не вошел так легко в замочную скважину.
Из тени возник лысый мужчина арабской наружности, в переднике — предположительно, слуга, — который, рявкнув, отослал посыльного и представился мистером Салимом. Не хочет ли Томас осмотреться здесь, пока мистер Салим принесет холодного чаю? Томас глянул на часы, хотя делал это всего десять минут назад, — у него были смутные опасения, что на этом экзотическом острове время может двигаться вперед по собственным правилам. Да, сказал Томас, он осмотрится и будет очень благодарен за стакан чая.
Слуга исчез в тени. Томас постоял некоторое время под открытым небом. Двор был узкий, и на каменный пол ложились прохладные тени. В центре был низкий колодец, окруженный желтыми цветами, в углу росло дерево папайи. На первом этаже, похоже, находилась кухня, но Томас не рискнул туда заглянуть, не желая мешать мистеру Салиму в его приготовлениях. Вместо этого он поднялся по лестничному пролету, где в нишах стояли скульптуры. Лестница вела на второй этаж, задуманный как гостиная, с низкой резной мебелью и подушками из отбеленного хлопка. Стены и ниши были украшены медными и серебряными блюдами с гравировкой и большими керамическими кувшинами. Лестница шла дальше вверх, и на третьем этаже, под открытым небом, Томас увидел спальни с кроватями под пологом и сеткой против комаров. Возле одной кровати стояло жасминовое дерево на коралловом уступе — франжипани. Аромат цветов наполнял комнаты, уничтожая запахи улицы. Он посмотрел на спальню без крыши и с удивлением подумал, что в Ламу, должно быть, никогда не бывает дождей. Продолжив свои изыскания, он обнаружил в спальне таз с пресной водой и вымыл руки и лицо. Над комодом с мраморной доской возвышалось дерево гибискуса с яркими цветами на фоне насыщенной синевы неба. Выходя из комнаты, он увидел, что кто-то (мистер Салим?) положил на подушки цветы жасмина.
Слуга приготовил яйца, йогурт и холодный чай, которые Томас с благодарностью принял за столом во дворе. Он хотел, чтобы араб задержался, потому что у него были вопросы: кто владелец дома? часто ли люди вроде него останавливаются здесь? — но мистер Салим уже скрылся в кухне. Томас съел яйца и йогурт и чувствовал себя так, словно какой-то добрый или, по крайней мере, сочувствующий ему дух устроил все так удивительно. Трудно было не принять это за признак того, что в каком-то другом, возможно параллельном, мире то, что он собирается сделать, считается нормальным и даже поощряется. Но уже в следующее мгновение, подумав о том, как дома Регина выхаживает Рича, Томас прикрыл рукой глаза. Он знал, что это чистой воды самообман — воображать, будто его путешествие может поощряться в какой бы то ни было вселенной.