— Знаешь… Я поняла, что должна поблагодарить тебя.
Джон вздохнул:
— Брианна…
Её часто одолевал извечный благородный взгляд, но он всё пытался уверить жену, что она не обязана…
— Нет, послушай. Ты так много сделал и продолжаешь делать для меня, моих родителей и ребёнка. Только теперь я понимаю, как много это значит.
Он вновь хотел что-то сказать, но она просто не давала ему возможности, продолжая:
— Спасибо тебе.
С милой, чисто ангельской улыбкой, которую он любил наблюдать, Брианна встала, укладывая книгу, державшую до этого в руках, на полку. Джон уже собирался сказать, глядя за её рукою, что держала небольшой томик, кажется, автора…
Вдруг Бри остановилась. Её лицо исказил ужас, руки прижались к животу. Она едва дышала. Неужели сейчас…
— Брианна.
Джон держал её за руку, вспоминая, где чёрт возьми была Клэр, но слава Господу, она как раз проходила в комнату, тут же понимая в что происходит. Начиная раздавать команды, она сказала ему отвезти Брианну в её комнату. Девушка впилась в его руку мёртвой хваткой, морщась от боли:
— Мне страшно… Я боюсь этого…
Он держал её, произнося:
— Я рядом. Всё будет хорошо. Просто не отпускай мою руку.
В её глазах читался страх, но её удалось кивнуть. И она крепко держалась за него, крича, едва удерживая силы, чтобы дышать. Джон никогда не был при родах; его определённо не должно было здесь быть в столь интимной обстановке, но он не мог оставить Брианну. Она продолжала крепче сжимать его руку, тужась по указанию Клэр, и какой-то момент её глаза закрылись, будто вот-вот потеряет сознание. Джон тут же прижал ладонь к её щеке, говоря:
— Смотри на меня. Ты сможешь.
И она смотрела… Наконец издавши последний вздох окончанием этого испытания… Тут послышался безумный крик, плач ребёнка. Они увидели на руках Клэр младенца… Джон затаил дыхание… В единые минуты Клэр смогла завернуть его, передовая Бри со словами:
— Мальчик.
Господи… Он был… Таким волшебным и реальным…
Брианна почти плакала со счастливой улыбкой, глядя на сына:
— Он такой большой.
Джон прикоснулся к её ладони, помогая придерживать его головку. Он был прекрасен. Удивителен. Едва ли можно от него взгляд, а Бри… Она сияла. И выглядела так прекрасно…
Это был их шанс. На новое начало. На новую жизнь.
Прошёл год. И это стало самым прекрасным временем в её жизни. Брианна чувствовала эту огромную и бесконечную любовь к своему малышу, что ей бывало страшно от такой глубины этого чувства. Она назвала его Джемом. Джеремией Александром Фрейзером Греем. Её Джемми. Он был её копией. И своего дедушки. Джейми вернулся уже после его рождения, но с трудом можно было описать тот восторг и счастье, когда он увидел внука.
Пускай она никогда не узнает его истинного отца, но ей хотелось, чтобы частичка Роджера была в нём в память об их времени и прошлом. И Бри ещё с самого начала знала, что обязана посвятить его имя отцу… Джейми. И её мальчик был прекрасен. Таким любопытным, весьма активным. А если Брианна уже не могла управиться с этим шалуном, ей всегда приходил на помощь Джон. Он любил её сына; она видела это по его глазам, действиям, когда он с таким трепетом взял его в первый раз… Это был их ребёнок. И они жили семьёй. Почти что настоящей…
Несколько раз к ним приезжал Уильям. Джон продолжал звать его втихомолку Вилли, пытаясь смириться с взрослением сына. А сам Уильям был весьма чудесным юношей. Любезный и искренний. Бри знала, что биологически он являлся ей братом; Джон всё-таки рассказал ей после того долгого разговора с отцом… Уильям с радостью познакомился с ней и с Джемом. За вежливостью она видела мальчика, желавшего обрести самостоятельность и гордость родителей, что при этом был несколько потерянным. Брианна и сама когда-то была такой… Может, оттого им так быстро удалось сойтись? Но, к сожалению, ему вскоре пришлось уехать.
И Джону также приходилось уезжать, иногда даже на две недели… Он каждый раз надеялся, что это будет в последний раз, но ему вновь и вновь предстояло извиняться перед ней, крепко целуя в лоб, прощаясь с Брианной и Джемми.
Они сблизились. Не физически, но духовно, почти ничего не скрывая друг от друга, разделяя эти прекрасные моменты с сыном. Порой ей так хотелось сказать ему правду. Что она из будущего, поделиться всем… Но это было слишком опасно. Ей не хотелось терять эту атмосферу семьи, его доверие, его самого… Правда отдалит их. И потому Бри не откроет её. Джон знал, что Брианна могла недоговаривать, принимая это.
За время, проведённое с ним и сыном в их доме, она не разу не пожалела, что согласилась выйти за него. Он стал ей больше, чем другом. Её семьей. И иногда казалось, что это может быть нечто большим…
Однажды ей приснился кошмар, и Джон тут разбудил её, оставшись с ней на всю ночь. После делить так кровать вошло в привычку. Ей нравилось слышать его спокойное дыхание за спиной, ощущая себя в безопасности.
И часто Брианна замечала себя за мыслями о Джоне уже не в дружеском плане… И она знала, что Джон испытывал тоже… Нельзя сказать, когда точно началось это ощущение, но как же часто ей хотелось, чтобы его губы касались не только её лба… руки обнимали и прижимали к себе крепче… а…
Брианна вздохнула. Временами это могло даже начинать сводить с ума. Неизведанное желание, охватывающее, её, пугало. И по взглядам и некоторым действиям она знала, что Джона одолевали те же мысли… Им удавалось игнорировать это. Они старались не замечать. Но с каждым его возвращением это становилось сильнее…
Обстановку разбавляли её родители, приезжавшие, как могли. У них началось новое дело, чтобы спасти Мурту, но как бы Бри не был приятен крёстный отец Джейми, ей не хотелось знать подробностей…
Однажды Джону пришлось уехать почти на два месяца. Брианне безмерно его не хватало. Когда она укладывала Джемми спать, он часто наблюдал за ними, и как-то даже ему удалось подслушать её колыбельную сыну, который мирно засыпал… Они часто гуляли по саду. Джем рос и любил побегать и исследовать, а Джон пытался угнаться за этим непоседой и вернуть его Бри как можно не испачкавшимся. У Брианны болезненно сжалось сердце… Почему его так долго не было? Чёртово высшее общество… Из-за него Джону приходилось постоянно уезжать, покидая их. Ему и самому было не в радостно от новых поездок…
Но их упорно не хотели оставлять в покое. Особенно ей не хватало его по вечерам перед сном. Они всегда разговаривали, обсуждая прожитый день, новости от Вилли и её родителей. Но в такие моменты Брианне приходилось делить их с собой, размышляя. Она читала, заново познавая литературу XVIII века, и рисовала.
Брианна вновь и вновь просматривала свои рисунки. Некоторые были посвящены её прошлому в XX веке: Гарвард, аллеи парка, их дом, Рождественскую ёлку, Фрэнка… Их она хранила в другом альбоме, показывая лишь Клэр. Бри казалось, что, рисуя ей удаётся отпустить. Большая часть её работ представляла собой пейзажи этого времени, портреты Джемми, и не только. У неё даже получилось создать портрет Клэр с Джейми во Фрейзер Ридж. Она очень долго работала над ней, и они казались почти живыми.
В последнее же время Брианна рисовала портрет, что считала одним из важных… Как-то она заметила Джона на скамье их сада, держащего на руках Джемми. Это так запомнилось ей, умиляя и вдохновляя… Бри не могла не попытаться отобразить ту искренность и радость в лице Джона… Его улыбку, глаза, светящиеся счастьем, вечно уложенные волосы. Интересно, как он выглядит, когда они распущенны… Она поспешила отвлечься от этих мыслей, боясь, куда они могут её завести. Но не думать о нём было слишком сложно. Брианна пыталась вспоминать ощущала ли она тоже с Роджером, но те моменты не были так ясны. Казалось, он навсегда устал в прошлое, оставляя лишь память. И неиспытанное ранее чувство к мужу пугало Бри.