– Чи-чи!
Медведь лениво оторвался от своего сектора. Овал, припадая на четвереньки, подобрался на расстояние вытянутой руки.
– Мархаба, – поздоровался Медведь.
– Как ты?
– Живой.
– Видел, садыки ушли?
– В первый раз, что ли? – отмахнулся Медведь. – Лучше сейчас.
– Пидоры слабозадые.
Медведь разумно промолчал, говорить не хотелось, хватало своих мыслей, без Овала. Того несло и потряхивало от возбуждения. Он суетливо водил стволом, трогал магазины, перебегал пальцами по гранатным подсумкам.
– Бля, хочу кого-нибудь убить, – неожиданно заявил он. – И бошку бородатую отрезать. – Зачем-то попробовал, как вынимается магазин из штурмового подсумка. Магазин вернулся обратно под фиксатор. Бешеные глаза Овала заглянули в лицо Медведя. – Ведь мрази.
– Да пофиг. – Медведь пожал плечами.
– Твари черножопые, – продолжал заводиться Овал. Его ручонки добрались до ножа. Это был массивный тесак. Овал продемонстрировал черненый клинок, делая вид, будто обрезает чью-то шею под грязной бородой.
– Ага, – сухо подтвердил Медведь, – по горлу и на холодец.
Овал не понял сарказма и хохотнул. Затем грузно поднялся.
– Погнал.
– Давай, – бросил Медведь. Он проводил Овала глазами, ожидая, когда согнутая до самой земли фигура скроется в темноте, чтобы заметить вслед: – Эх, молодежь…
Дачник угрюмо согласился. Вдруг Ткач скомандовал:
– Подъем.
С проклятиями встали. Двинулись со скрипом в коленях. Два шага – вдох, два шага – выдох.
Повезло. На мины больше никто не попал. Монотонно обходили ловушки, пудовые ноги переступали через проволоку стреляных ПТУРов. Подъем затянулся. Предыдущие пятнадцать километров теперь представлялись легкой утренней зарядкой. Солнце вот-вот взойдет, а рота только втягивалась в каменный лабиринт, который становился круче и круче. Дно древней реки оголено до гладкого отполированного базальта. На серой поверхности пятна выносливой микроскопической живности. Редкие кусты торчат колючими помпонами. Скоро светило заставит выбраться на волю полчища жуков-говножорок. Они ринутся по своим вонючим делам – верные спутники боевых бомжей. Ноги забились: жрем аспирин – помогает. Белым канатом опоясывает хребет бруствер, он первым принимает на себя лучи рассвета. Под ним фигурки «головы», машут – «подтягивайтесь». Свинцовые стопы волочатся на цель. Ткач оживился, с интересом поглядывает на пустой укреп, явно фантазирует насчет устройства удобного бунгало, где будет мангал из цинка и таганок для мате15. По спине мандраж, как перед финишной лентой. Медведь поднял винтовку, ствол заскользил по хребту, нигде не задерживаясь. Пусто: ни нычек, ни палаток, ни вездесущих одеял. Похоже, прав был генерал. Капитан раздал команды, строй рассыпался на группы, разбирая участки. Медведь, Ткач и Дачник побрели на свой. Дачник вполголоса переругивался, черно завидуя соседям. Было скучно и по-мирному обыденно, будто идешь шерстить соседский огород. Но им «повезло» больше всех…
– Охтыжептвоюмать!
Аду16. Дух. Бармалей. Бородатая кукла, завернутая в одеяло. Стоит вполоборота, из-под серой свалявшейся шерсти торчит всклокоченная борода. Медведь застыл, увязая в остановившемся времени: СВД стволом вниз, столитровый рюкзак режет лямками плечи, флисовая шапка сбита на затылок, открывая блестящий от пота лоб. Не лицо, а пыльная маска. Глаза вдруг становятся огромными – сейчас покинут череп и заскачут по колючему склону сквозь валуны и растяжки. Сердце упало. Толкнув пятки, разогнало кровь. И вдруг взлетело бомбой под самый купол. Мир загорелся фейерверком. Тронулось. Понеслось галопом: серое пятно на срезе ствола, толчок приклада в бок – второй, третий. Рюкзак долой. Сам – вперед, некрасиво, на коленях. Краем глаза видит корчащийся в агонии комок: одеяло, нога в кроссовке на босу ногу роет землю. Дальше – заваливается другой дух, как был, ссущий на коленях, мордой в собственную мочу. Одновременно ритмичные хлопки выстрелов АКМ и вопль на сотни метров вокруг:
– Духи!
Дачник, сложившись пополам, коротко жалит по одному ему видимым целям.
– Ткач, жарь, блядь!
Медведь привстал: граната в руке. Кругляш в траншею. Вторую – туда же, но правее. Третья – на взвод.
– Держу, блядь, пошли!
Ткач на месте. Шарит пулеметом по узкому сектору. Вопли, галдеж. Рация переполнена рваными командами. Мгновение – и зарокотало по всей вершине. Медведь закинул гранату и одновременно с хлопком перевалился за изрытый бугор.