Реализация указанных принципов регулирования возможна при условии перевода всей системы управления из режима ЗАПАЗДЫВАНИЯ в режим УПРЕЖДЕНИЯ.
Режим ЗАПАЗДЫВАНИЯ заключается в том, что люди действуют так, как им удобно, а руководители государства и муниципалитетов с ужасом смотрят на последствия и ищут, как залатать дыры. Режим УПРЕЖДЕНИЯ базируется на том, что любое извлечение выгоды в конечном счете проявляется либо через изменение территориальных соотношений в потреблении ресурсов и загрязнении среды, либо через изменение емкости внутреннего рынка, либо через изменение расселения населения с соответствующими текущими и будущими затратами. Эти затраты поддаются прогнозированию, количественному измерению и законодательному оформлению.»
По существу в своей статье А.С.Эпштейн описывает схему управления «предиктор-корректор» по отношению к народному хозяйству, хотя называет её по-своему: управление в режиме УПРЕЖДЕНИЯ. Из теории управления известно, что «предиктор-корректор», интеллектуальная схема управления - наиболее эффективная схема управления при правильной её реализации. Но во времена застоя, призванного дискредитировать сталинизм в лице его якобы наследников, она в СССР была неуместна с точки зрения политиков глобалистов.
Но А.С.Эпштейн был не единственный, кто, устав от маразма Госплана и его экономических советников, в инициативном порядке обращался к проблематике теории и практике планового управления экономикой общества. Известно, что и экс-чемпион мира по шахматам М.М.Ботвинник, бывший и доктором технических наук, тоже был неудовлетворен практикой планового управления советской экономикой и разработал свою версию теории непрерывного планирования, согласно которой темпы экономического роста СССР в 1960-е - 1970-е гг. могли бы быть вдвое выше, чем были реально при принятой в Госплане методологии планирования.
Причем, в отличие от А.С.Эпштейна, М.М.Ботвинник уже в те годы был авторитетом-интеллектуалом с мировым именем, но его работы тоже оказались невостребованными. Сказать что-либо о содержании работ в этой области Эпштейна и Ботвинника на основе их выступлений в средствах массовой информации невозможно. Но если бы они способствовали застою, они были бы внедрены точно также, как были внедрены предложения Е.Либермана, легшие в основу «новой системы планирования и экономического стимулирования» (реформы 1964 - 65 гг.) и антагонизировавшей планирование в натуральных и финансовых показателях, вместо того чтобы найти свою область приложения для каждого из этих двух видов планирования. Это также говорит о том, что в стране был не застой, а искусственное торможение, осуществленное с уровня делания глобальной политики через власть советов академиков чиновникам. Всяческая инициатива, которая не укладывалось в русло проводившейся тогда политики, - отметалась с порога; та, что способствовала ей, - внедрялась не взирая на её вздорность.
Теперь, похоже, времена изменились, коли дело дошло до публикаций о настройке саморегуляции государства и экономики по схеме «предиктор-корректор». Вопрос только в том, хватит ли у правительства воли и самодисциплины, чтобы раздавить саботаж недоумков буржуазных демократов и коррупционеров, живущих одним днем, либо же правительство и экономика станут жертвой саботажа.
В связи с вопросом о ссудном проценте следует сделать еще одно важное замечание. Хотя вопрос о величине его ставки поднят, но по-прежнему обходится молчанием вопрос о его принципиальной роли и уместности вообще в системе хозяйственных отношений общества. Роль кредита состоит в том, что он подстраивает текущий спектр платежеспособного спроса под сложившийся спектр предложения (номенклатура и объемы продукции, выставленной на продажу, и цены), чем ускоряет продуктообмен в производстве и потреблении и повышает эффективность производственно-потребительской системы общества. Необходимость ссудного процента обывателям объясняется тем, что, если не платить по вкладам, банки лишатся изрядной части кредитных ресурсов; кроме того, не все кредиты банкам возвращаются, вследствие чего, чтобы банковская система не рухнула, она должна иметь возможность компенсировать свои убытки за счет прибыли по проценту; кроме того персонал банковской системы должен получать зарплату и т.п.
Реально же согласие с этими положениями приводит к тому, что банковская система становится ГОСУДАРСТВОМ НАД государствами, а ссудный процент начинает конкурировать с налогами государства за отъем части достояния граждан в обеспечение целей надгосударственной банковской системы, которые не всегда совпадают с целями чиновников государства и населения.
Если речь идет о государственном регулировании экономики, то ссудного процента быть не должно (хватит налогообложения и его разумного целесообразного использования), но законодательство должно быть построено так, чтобы часть налогов перетекала в банковскую систему для поддержания её кредитных ресурсов. При этом цены будут снижаться в случае, если темпы эмиссии будут отставать от темпов роста энергопотенциала и эффективности его использования, что будет восприниматься с удовлетворением всеми, за исключением тех, кто привык перераспределять в свой карман трудовые доходы других.
Если законодательство умалчивает о ссудном проценте, то что бы ни говорили о государственном регулировании экономики, всегда будет иметь место банковское регулирование государства, а через него некоторое регулирование экономики. Фактически в капитализме по-западному и в социализме СССР именно это имело место и потому по данному параметру (законодательное отношение к ссудному проценту и источникам пополнения кредитных ресурсов банковской системы) социализм в СССР не отличим от капитализма США.
Неопределенное отношение к ссудному проценту в государствах - это средство, которое ставит их в положение провинций по отношению к государству над государствами - международной банковской системе, её заправилам (еврейские ростовщические кланы, которых ни одна демократия не уполномочила править миром и ею) и хозяевам этих невольников-заправил.
Определенное отношение к ссудному проценту: полное его запрещение - имеет место в странах ислама; и законодательное ограничение его предельной величины заведомо безопасным для функционирования экономики уровнем имеет место в Японии. Это отличает их капитализм от западной модели и создает трудности для управления заправил глобальной банковской системы.
Неопределенность отношения общества к ссудному проценту приводит к тому, что если общество нелояльно к заправилам глобальной политики, то они позволяют ставке ссудного процента в нем подняться до величины, когда она удавит реальный сектор экономики. Напичканность правящей интеллигенции всяким околоэкономическим вздором (марксизм, монетаризм и т.п.) не позволяет обществу наладить самостоятельное управление своей экономикой и после того, как население устанет от затяжного искусственно поддерживаемого кризиса, то к власти приходит команда политиков, лояльная к политикам-глобалистам, после чего те советуют снизить ставку ссудного процента и поддерживают их в этом начинании. Естественно, что без удавки ссудного процента активность в реальном секторе экономики растет на фоне всем памятного затяжного кризиса и невежественное бездумное общество проявляет покорность к команде избавителей от кризиса, а вместе с этой покорностью обретает и лояльность к заправилам глобальной политики.