– Я подумаю.
Предбанник был завален плакатами. В центре находился самый настоящий камин. Из кирпича, с трубой. Вместо дров валялись смятые пивные банки.
– Топить пробовал?
– Да на х… надо.
– Пока, – сказал я, и мы пожали друг другу руки. – Звони.
Я вышел на улицу. Было морозно, и у меня начали стучать зубы.
В голову лезли посторонние мысли. Например, вспомнилось, что Ильясов в девятом классе выиграл областную олимпиаду по математике и на радостях сообщил мне, что станет великим ученым, как Ньютон, и откроет какой-нибудь новый закон природы.
9
Яблоко, брошенное Куртом, ударило меня в лоб. Отскочило под установку и осталось там лежать. Будет там лежать, пока не наступит период полураспада.
– Ты заснул, что ли?
– Не знаю. Слушай, давай завтра! Со всеми. Что-то я сегодня…
– А для кого я тут целый час распинался?
Вопрос был риторический. Я не ответил.
Взял палочки и сыграл несколько рудиментов. Звук был мертвый. Резко оборвал дробь, придержал разболтанный пружинник. Палочки легли поперек рабочего барабана, упершись в обод. Курт покачал головой, снял шляпу и выдернул провод из гитары. Щелкнул выключателем на комбике. В подвале здания исторического института сделалось тихо. Я боюсь тишины в репетиционных подвалах. Нас пустили сюда за бесплатно хорошие знакомые, чтобы отработали программу перед записью. Нашелся добрый дядя продюсер, который предложил записаться в столичной студии. Где записываются наши отечественные рок-звезды. Он был готов потратить на проект-группу Курта немыслимые для нищего андеграунда деньги. А их ударник Дэн неожиданно сгинул в запое: не брал мобильник и не ходил на репетиции. Погоняло: Синемор Купер.
Однажды Синемора отправили пластики на бочку покупать, дали денег, он пошел за угол в магазин и пропал на месяц. Все думали: погиб. А он объявился через месяц и как ни в чем не бывало! Только ни денег, ни пластиков. В общем, Курт быстро нашел меня и пригласил сотрудничать. Дэна единогласным решением группа решила выгнать. Он, конечно, замечателен в техническом плане, гораздо опытнее меня, но слишком ненадежный.
И вот я тормозил. Курт из-за этого переживал.
– Что с тобой происходит? Завтра что-то изменится?! Я же специально тебя сегодня позвал вдвоем поработать. Разобраться. Ты все последнюю неделю халявишь. Тебе песня не нравится или что? Мне просто, по-человечески, интересно…
– Я не халявлю.
– А что ты делаешь?
– Не знаю, – сказал я, встал из-за барабанов и прошел к дивану.
Упав на подушки, взял с чайного столика музыкальный журнал, принялся листать.
– А кто знает? – не отставал Курт. – Я будто перестал тебя чувствовать. Но ты ведь не сопливый первогодка. Я знаю, как ты можешь играть! И чего ты молчишь? Да положи ты этот гребаный журнал и ответь наконец!..
– Не знаю, – тупо повторял я. – Если ты захочешь взять другого ударника – я пойму.
– Да в жопу себе засунь это понимание. Если бы хотел – я бы с тобой щас тут отношения не выяснял. В этом городе – два барабанщика, с которыми я могу делать музыку. И вы что, издеваетесь, суки, надо мной?! – рявкнул Курт и швырнул свою репетиционную шляпу на синтезатор. – Один пьет, как скотина последняя, второй – сопли жует. Положи, я тебе говорю, журнал, или я тебя его сожрать заставлю…
Я вернул журнал на стол. Поднял глаза на Курта. Мы долго смотрели друг на друга. Затем Курт отвернулся, махнув рукой. Я собирал пальцами в гармошку ткань покрывала. Курт подобрал шляпу, нахлобучил ее, схватил со стойки акустику и ушел с ней в другой угол. Вскоре из угла донесся нервный псевдоирландский мотив.
Я разглядывал сводчатый потолок. Стены в плакатах. Красные абажуры и винил на полке. Крошки печенья на столе. Последний пузырек, рванувшийся вверх со дна стакана, на треть наполненного выдохшейся минералкой.
Лжец, говорил я себе. Ты врешь, ты знаешь, в чем причина. Почему твоя игра расходится с игрой Курта. В имени причины шесть букв.
Образ Полины я складывал для себя, будто мозаику. Жадно ловил ее взгляд, любое движение. Запоминал привычки. Она не ставит цветы в вазы. Тюльпаны, появившиеся в комнате поздней осенью, стояли в трехлитровых банках на полу. Терпеть не может, когда творческие профессии: художник, писатель, фотограф – переводят в женский род. Художник, а не художница. Она любит тру-союзные мультики: «Жил-был пес», «Большой Ух», «Ежик в тумане» и разные другие. Верит в привидения и переселение душ. Когда что-то пересказывает, вспоминая, то поднимает глаза к небу. Если курит – смотрит на огонек сигареты. Она умеет неслышно подкрадываться. Она, она, она…