-Молодой человек, а как вас зовут?-услышал я наконец.
-Нас? -углубленный в работу переспросил я.
-Да, вас,-улыбнулась она.
-Миша.А вас?
-Ира.
Она была заводной. После работы мы садились в холле или у нее в палате и рассказывали друг другу о себе. Она была разведенной с мужем, имела пятилетнего сына и жила в одном из городов Амурской области. Танцы были ее хобби и профессией. Подлечив свое здоровье, она уехала домой. Перед отъездом мы обменялись адресами. Тогда я еще не знал, что на всю катушку нашим отношениям суждено будет начаться через два года.
Тем апрелем у меня начались отношения с Наташей. Она была родной сестрой моего товарища детства. Жил он в деревне Петропавловке Ивановского района, чьи угодья раскинулись вокруг нашего постоянного места рыбалок-в 73 километрах от города. Мы были еще мальчишками-старшеклассниками. Озеро было огромным. Называлось Размыв. Пройдя однажды мимо нашего постоянного места, в дубраве, спускающейся до воды, у самой кромки воды мы нашли отличную землянку. Построил ее старожил этих мест и пользовались ей многие рыбаки. Начали и мы.
По ту сторону озера метрах в пятистах от воды за тальником был расположен коровий загон. Дальше - пастбище. "А вдруг деревенские к нам через брод переедут за выпивкой и поиском приключений, собрав толпу и с бичами",-переживали мы. В отличие от многих компаний мы гуляли культурно. Водка, хоть иногда и перебарщивалась нами, никогда не была причиной ссор или только самоцелью. Дождавшись вечера, ухи и настроя всех на общую волну, мы начинали катализировать беседу. Тут происходило все: и проникновение до глубин душ друг друга, и катание по земле от смеха и душещипательные разговоры о тайнах мироздания. С девчонками мы, как говорится, не водились за исключением одного раза.
Прихав к нам, деревенские особенно вежливыми не были. Их было человек 7. Все они были на лошадях, с бичами. Пятеро, правда, мелюзга. Но с бичом многие из пацанят даже взрослого мужика могут к лошади не подпустить и изуродовать так, что родная мать не узнает. Двое же из приехавших были нашими ровесниками и даже на год старше. Их клички были Бела и Брат. Сопротивляться нам было бесполезно. Найдя предлог, чтобы испортить отношения, они это сделали и влезли к нам в сумки предварительно проехавшись каждому кулаком по физиономии.
-А че мне лапшу днем на уши вешали?- скакал вокруг нас пацаненок по кличке Хома.
-Пить водочку любите?- изощрялись Бела с Братом. Тут же все выпив, съев половину нашей провизии и отобрав у нас понравившиеся снасти и вещи, они уехали. Мы решили спасаться бегством, и на рассвете ушли на Зею. Наташа была сестрой Белы.
С ней я познакомился после этого случая через год. Опять приехав в землянку, мы познакомились с Михурой-Мишей Мруга, который пастушил напротив. Мы были цивилизованными. Он для нас дикарем. Его вид помогал этому его имиджу в наших глазах. Мы познавали друг- друга, как инопланетяне с разных планет. Но в главном, что тянуло нас друг к другу и облегчало познание, мы были с ним единогласны:
-Идиоты,-сказал он про Белу с Братом. Сойдясь с ним ближе всех, Федя Запорожец стал ездить к нему в гости и в деревню и перезнакомился со всеми деревенскими мальчишками. Со временем к нему подключился и я. Теперь мы у Белы и Брата-Толи Беляева и Сережи Садовского жили все лето, и по-дружески давали им втык за наше первое знакомство. Затем Бела поступил в училище ССПТУ -12 /ставшее позднее и моим/ и, пока не стал третьекурсником, жил у нас, т.к. только третий курс гонял в общежитии и первый и второй. Так я познакомился с Наташей.
К тому времени она училась на 4 курсе истфака.Вместо приглашения в кино я пригласил ее в музыкальную каптерку, которой я заведовал, где предстоял серьезный разговор. Я рассказал ей все, что со мной случилось и обо всех, могущих возникнуть в связи с этим проблемах и спросил согласна ли она со мной дружить. Она была и остается чистой и доброй, и я верил, что она поможет мне преодолеть тот мальчишеский комплекс перед первой женщиной, который у меня опять развился из-за моего состояния и вынужденной стопроцентной праведности.
Но у меня был и другой комплекс. Наташа была хрупкой. Я боялся начать ее подавлять. Оценивать и чувствовать себя со стороны я не мог, а внутреннее чувство было задавлено. К чести Наташи конфликтов между нами не происходило, и память о ней у меня осталась такой же чистой, как и она сама.
В тот февраль по почте я получил поздравительную открытку, подписанную инициалами "И.Z". "Ира,- подумал я о своей новой знакомой. Спасибо тебе". В тот же февраль идя как-то к Павитрину по какому-то делу /худой мир между нами оставался/, я на лестнице столкнулся с его братом Сашей.
-Вадик дома?
-А ты не знаешь что с ним случилось?
-Что?-У меня мурашки поползли по коже.
-Он разбился на машине, когда ехал в Тамбовку.Сейчас лежит в изоляторе областной больницы.
-Пока к нему не пускают, но записку передать можешь,-сказал мне Трифон Сигизмундович.
Пока я стоял в прихожей, понял, что все члены его родни в короткий срок стали специалистами по анализу и составу крови и своим постоянным присутствием поддерживали родителей и Олю - жену Вадика, бывшую на седьмом месяце беременности вторым ребенком. "Вадик, как же так случилось, ты уж держись, вокруг все свои. Позвони мне, если что", -что-то подобное написал я. "Какие тут могут быть ссоры сейчас,-думал я.-Лишь бы все обошлось".
Покалечен он был сильно. Повредил печень, проколол ребром легкое, сломал руку, потерял 2 литра крови. Вместе с ним пережил стресс от аварии и Трифон Сигизмундович, ехавший с ним в машине. Скоро и меня пустили в изолятор. Его вид меня потряс: худой, как щепка с горящими глазенками вместо бывших глаз, он шарахнулся вверх по подушке, едва я вошел.
-А, пришел?Что, непривычно выгляжу?
Я воспринимал его слова как полубред. Но в общем все шло к лучшему. Страшное осталось позади. Я снова стал ходить к нему, проведуя. Жизнь опять нас сводила. Вскоре его отпустили на домашний стационар.
В начале марта из Владивостока приехал наш одноклассник Андрей Задворный.Он был мягкосердным при своей внешней мужественности и проявляемые им ко мне чувства в школе, баловали меня, тогда еще имеющего много друзей и не знающего настоящую цену преданности и постоянству. Приехав, он позвонил, а затем и пришел ко мне. Теперь его душа была для меня бальзамом.
-Мишка, как же ты так?-дрогнувшим голосом произнес он после моих рассказов.Он был потрясен, и меня это лечило.
-Ты знаешь что случилось с Вадиком?
-Что?!
-Пойдем к нему, попроведуем?- предложил я после рассказа.
В ту зиму моя дальняя родственница, преподаватель института Татьяна Константиновна Загайко организовала свой научный кружок на другом факультете-физмате. Им был нужен биолог, и она обрадовалась встрече со мной. Год назад я был бы рад не меньше. Но и сейчас я не отказался.
-У тебя есть знакомые в онкодиспансере?-Для опытов нужна раковая сыворотка.
Трифон Сигизмундович работал именно там. Сейчас, идя с Андреем, я шел к Вадику и за этим.
-Нет.Это в лабораториях надо спрашивать.А зачем тебе она?Пашке Краснову в суп подбросить?Ха-ха-ха.
Я побледнел. Андрей, было засмеявшись, смолк и нахмурился. Я не произнес больше ни слова. "Ноги моей там больше не будет",-решил я про себя. Я был, что называется, раздет догола. Я не знал ни что ответить на плевок, ни не имел сил хоть как-нибудь защититься. Это случай был первым обращением моего сознания к высшим силам, хотя к ним за помощью тогда я не обращался. Просто знал, что просто так это ему не пройдет. Занятия гимнастикой я не прекращал. Но ловкости и гибкости, получаемых от нее, мне было мало. Выручил Толя Страхов. Он имел первый разряд по самбо и дружеские отношения с тренером своей секции-Виктором Ивановичем Курашовым.
-Давай к нам,-сказал Толя. Меня долго упрашивать не пришлось. Это было тем, что мне было надо. Чувства от захвата противника всколыхивали память детства, нагрузка стала абсолютно иной, но что было самое главное - я привыкал к непосредственной близости противника и к готовности его постоянного противодействия. Таких возможностей у меня не было давно. Досадным было лишь то, что моя запоминающая способность стала мне изменять. Боль не давала моему вниманию ни надолго выходить вовне для познания, ни долго удерживать увиденное. Теперь мне надо было десятки раз повторить элемент, чтобы не забыть его к следующей тренировке. И то вспоминали его больше мышцы, чем голова.