Впрочем, у саддукеев и светских начальников были свои причины устранить галилейского пророка. О них сказал тот же первосвященник Каиафа: «Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин 11:50). Хотя эти слова истолкованы в Евангелии по-своему (11:51-52), они вполне понятны. Иудейские власти опасались, что проповедь Иисуса вызовет в народе волнение, что в свою очередь повлечет самые суровые меры со стороны хозяев Империи, заинтересованных в спокойствии и порядке в подвластной им провинции. Тогда не поздоровиться всем евреям – и простонародью, и старейшинам: «… и придут римляне и овладеют и местом нашим и народом» (11:48). Мысль Каиафы расшифровывается просто: даже если нет прямых улик, надо найти повод уничтожить галилеянина, пока мы все не стали заложниками его амбиций.
Некоторые современные исследователи (как правило, еврейские) отрицают, что Иисуса судил официальный иерусалимский синедрион, состоявший из 71 члена. По их мнению, приговор Иисусу в спешном порядке вынесла саддукейская храмовая верхушка, пусть и во главе с первосвященником, председателем синедриона. Вряд ли, считают эти исследователи, в суде над Иисусом участвовали фарисеи, которые, будучи национал-патриотами, не одобрили бы выдачу еврея римлянам. Толпа же, собравшаяся у Пилата и требовавшая казни галилеянина, состояла-де из саддукейских пособников и приспешников. Что же касается большинства евреев, то они могли только посочувствовать своему соотечественнику, жестоко казненному римскими оккупантами. Национальные психологические комплексы, лежащие в основе этих рассуждений, слишком очевидны. Но даже если мы примем эту точку зрения, мало что изменится по существу. Судил ли Иисуса верховный синедрион, либо узкая храмовая группировка, большой разницы нет. Важно, что это была реальная иудейская власть, и важно то, что она действовала вполне открыто, и не учинила тайную расправу, а добилась публичной казни со всеми положенными церемониями.
Итак, мы видим, что практически по любому из перечисленных обвинений Иисус мог быть приговорен к смерти. И он не мог об этом не знать. В Евангелиях приводятся его неоднократные напоминания ученикам, что в Иерусалиме его ожидают арест и даже казнь. Некоторые ученые рассматривают эти пророчества как приписанные основателю христианства впоследствии, но, на наш взгляд, они не столь уж невероятны (кроме деталей: «предан буду на распятие», «… и в третий день воскресну»). Иисусу нетрудно было предвидеть реакцию столичных властей на его проповедь. И все же он пошел на то, чтобы возник повод применить к нему норму Второзакония 18:20 и, может быть, несколько других «смертных» статей. Невинным агнцем Иисус, конечно, не был. Другое дело, что с нашей сегодняшней точки зрения человек не может привлекаться к уголовной ответственности по идеологическим и религиозным мотивам (да и по политическим тоже). И уж никак не может быть приговорен к смерти. Да, осуждение Иисуса на смерть явилось следствием идеологической и религиозной нетерпимости, но таковы были реалии того времени. Показательно, что вавилонские амораи III-IV вв. подчеркивали, что их предки повесили Иисуса не как бунтовщика, но как совратителя с «истинного пути» – мессита, то есть не по политическим, а по чисто религиозным соображениям (ВТ Санг 43а).