Этот довольно упрощенный (и часто встречающийся в патристике) взгляд на происхождение полов не следует понимать в духе блж. Августина. Иоанн не считает, что способ размножения сам по себе греховен и что, следовательно, женщина может быть лишь орудием тления. Наоборот, сохранение человечества, ставшее возможным благодаря разделению полов, является милостью провидящего Бога, позволяющего человеческой природе частично преодолеть последствие греха своего прародителя, преодолеть смертность если не индивидуально, то, по крайней мере, на уровне рода и стать орудием в истории спасения. Ибо от женщины должен был родиться Спаситель Иисус.
Для того, чтобы спасти человека, Бог воспользовался не только Своим всемогуществом; Он захотел, чтобы человек сам участвовал в своем спасении. Приняв самое человеческое существование, воипостазировав его в Себе, Слово стало Спасителем.
…Когда человек был побежден, Бог не другого кого делает победителем мучителя, но кого некогда смерть поработила грехом, того Благий и Праведный снова соделал Победителем и… подобным спас подобное (tw omoiw to omoion)… Зачавшись… от Святого Духа, наподобие первого происхождения Адамова, Бог Слово… становится послушным Духу, врачует наше непослушание принятием того, что подобно нам и от нас.
Во Христе «вся сущность Божества, — пишет преп. Иоанн, — соединилась со всем человеческим естеством… Ибо Он весь воспринял всего меня и весь соединился со всем, чтобы даровать спасение целому…» Иоанн далее цитирует св. Григория Назианзина: «Что не воспринято, то не было бы и уврачевано».
Он использует ту же самую цитату из полемики св. Григория с Аполлинарием в качестве иллюстрации православного учения о восприятии Христом человеческого ума. Ибо разум являет par exellence образ Божий в человеке. Не существует подлинной человеческой природы без разума; Слово восприняло именно эту человеческую природу, именно этот образ, чтобы восстановить его.
Человеческая природа Христа, однако, не является, как уже было сказано, абстрактной человеческой природой: это наша человеческая природа, как она конкретно существует, со всеми последствиями Адамова Греха. Ибо Слово «восприняло всего человека, то есть разумную душу и тело, свойства (idiwmata) человеческой природы, естественные и непорочные страсти». Мы должны отметить здесь различие, установленное между «свойствами» (idiwmata) плоти, то есть всеми проявлениями тварного существования, и «естественными и непорочными страстями» (ta jusika kai adiablhta paqh). Свойства человеческой природы делают человека человеком. Они полностью присутствовали в Адаме, как до, так и после падения; они присутствуют также и во всех нас. Что касается страстей, Иоанн Дамаскин определяет их как «действия (или энергии), противные природе» и, следовательно, противные воле Творца. В этом смысле первоначальное человеческое существование было «бесстрастно» par exellence. В нем все было совершенно естественно. Цель христианской духовной жизни состоит именно в приобретении бесстрастия (apaqeia), которое является необходимым условием обожения. Отсюда проистекает монашеский аскетизм, практически тождественный борьбе со страстями.
Тем не менее, говоря о Христе, Иоанн отмечает, что Господь воспринял «естественные и непорочные страсти». Очевидно, что страсти, с которыми должен бороться человек ради стяжания бесстрастия, подразумевают грех, от которого Христос был полностью свободен. В этом смысле Иоанн утверждает, что человеческая природа Христа была такой же, как природа Адама до грехопадения. Но двусмысленность слова «страсть» в терминологии свв. Отцов заставляет Иоанна настойчиво утверждать, что Слово реально восприняло «непорочные» страсти, присущие, вследствие Адамова греха, падшему человечеству, которое Господь пришел спасти, вновь сообщая ему первоначальное бесстрастие. Поэтому византийская гимнография может говорить о страсти Христа, освобождающей нас от наших страстей. Таким образом, отождествление человечества Слова с нашим падшим естеством не вызывает у преп. Иоанна никакого сомнения: «Он воспринял естественные и непорочные страсти человека, каковы: голод, жажда, утомление, слезы, тление, уклонение от смерти, страх, предсмертная мука, от которой — пот, капли крови, помощь от ангелов ради слабости плоти и подобное, что по природе присуще всем людям».