Он сказал, что другое имя, личное, в его стране не используется, если только вы не важная персона. Я спросила, как же мне называть его, и он разрешил звать его Садди. Это было «имя для игры» (возможно, прозвище?). Ударение тоже на последнем слоге. Дальше в этой книге я и буду использовать имя Садди, поскольку оно проще, чем Бен-Замар.
Много раз в моей практике бывало так, что представители этих древних культур не знали, сколько им лет, либо пользовались системой исчисления времени, отличной от нашей. Но Садди сказал: «Мне тридцать лет». И он не был женат.
С: Нет. Это не есть дело моей жизни. Есть такие, которые больше всего хотят семью. А есть такие, которые должны многое выполнить в своей жизни — так, для них завести жену и, может быть, детей значило бы принести им горе. Просить других разделить с тобой это — ненужная жестокость по отношению к ним.
Д.: Вот поэтому у тебя нет желания жениться?
С: Я не сказал, что у меня нет желания. Я только утверждал, что, наверное, не буду.
Он сказал, что обычно он жил на холмах. Там, примерно в двух днях пути отсюда, была одна община. Когда я спросила, как она называется (вполне обыкновенный вопрос), настроение отвечающего изменилось. Обычно Кэти отвечала на вопросы без колебаний. Но Садди внезапно проявил подозрительность и грубо спросил: «Зачем тебе?» Это было странно, и реакция была мне непонятна. Объяснила, что мне просто интересно. После длительных колебаний он сказал, что община называется Кумран. В то время это название ничего мне не говорило, и я продолжила задавать вопросы. Я спросила, чем он занимается.
С: Я изучаю книги Торы и я изучаю Закон, еврейский Закон.
Это тоже ни о чем мне не говорило. Будучи протестанткой, я не знала, что такое Тора, и подумала, что он имеет в виду юридические законы. Мне пришлось многому научиться в последующие несколько месяцев, когда я открыла для себя, что Тора — это религиозная книга иудеев, а Закон — это Закон Моисеев, согласно которому еврейский народ строит свою жизнь. Я спросила, не был ли Садди так называемым равен. Я полагала, что нам встретился образованный иудей, и знала, что равен были как-то связаны с еврейской религией и, может быть, с образованием. Мы, участники эксперимента, мало общались с евреями, почти ничего не знали об иудаизме и никогда не бывали в синагоге. Садди ответил, что он не учитель, а всего лишь ученик. Итак, по крайней мере я узнала, что равви означает «учитель».
Часто, работая с Кэти, я чувствовала себя очень глупо, так как не знала основных вещей о том времени, в котором она находилась. Но, с другой стороны, я ведь никогда не знала, куда она попадет, и не могла подготовиться к любым неожиданностям. Поэтому я должна была использовать те ограниченные знания, которые у меня были, или продвигаться ощупью, задавая вопросы. Я думаю, что люди, которые говорят, что я должна задавать наводящие вопросы, чтобы извлечь на поверхность все эти жизни, могут убедиться в своей неправоте. Я никоим образом не могу знать, что случится в следующий момент, и нередко чувствую, что я всего лишь продвигаюсь как бог на душу положит.
Д.: Что ты собираешься делать, когда закончишь свое обучение?
С: Пойду в чужие края к людям и поделюсь с ними тем, чему мы научились.
Д.: Много времени нужно, чтобы стать учителем?
С.: Некоторым—вся жизнь. Путь других начинается рано. Я не помню такого времени, когда бы я не учился.
Д.: Равви — это те, кто учат тебя?
С: Ты говоришь о равви. Наверное, ты имеешь в виду деревенских равви? Для моего учения у меня есть наставники. Но я не учусь у деревенских равви.
Д.: Кто твои наставники?
Задавая этот вопрос, я хотела узнать, к какой религии или религиозной школе они принадлежат. Но Садди подумал, что я хочу знать их имена.
С: Есть Бен-Давид, он учит математике. Есть Мехалава, который обучает мистериям. Есть тот, кто учит меня Торе. Это Замар, мой отец.
При упоминании Замара Садди улыбнулся лицом Кэти, и я заключила, что он привязан к отцу.
С: А мой учитель праведности — это (последовало длинное имя, которое я совершенно не смогла транскрибировать). Она учит тому, что было передано свыше, все законы истины, всему тому, что скрыто. Есть еще Юдифь Бесезихер (что-то вроде этого). Чему она меня научила — так это пророчествовать по звездам, знать их пути. Рассказывают, что, когда она говорит, все слушают. Ей много-много лет. Может, семьдесят, может, даже больше. Не знаю точно. Она много знает и про другое, это лишь одно из многого.
Д.: Изучают ли в какой-то период своей жизни все эти предметы большинство мальчиков?