Д.: Ты знаешь о каких-нибудь природных катастрофах, которые произошли с тех пор, как ты живешь здесь?
С. (пауза, долгое раздумье): А! Ты имеешь в виду, когда утесы... Помню, когда я был маленький, моя мать говорила, что утесы как-то раз задрожали. Сразу стало очень страшно, что все селение провалится в море. Мне было два или три года, кажется. Я этого не помню.
Д.: Это как-то повредило вашей общине?
С: Там, где часть поселения сползла и обрушилась, остался зазор шириной в пядь.
Он явно имел в виду трещину. Я спросила, где она прошла. Кэти сопровождала свое объяснение движениями рук.
С: Дай-ка подумаю...Она идет вдоль стены. Стена расположена вот так, здесь обрыв утеса, а трещина идет туда. Через тот угол, к купальням, к залу собраний и к этому месту. Она проходит насквозь по диагонали. (Кажется, последнее слово понято правильно — разобрать было трудно.)
Д.: Трещина прошла через купальни?
С: Да, но она была не такая, чтобы вода утекла. Ее заделали. Люди нашей общины справились играючи. Они знали, что это вот-вот случится, поэтому не было человеческих жертв. Их предупредили. (Имел ли он в виду — телепаттьески!)
Д.: Но повреждения ведь не были настолько серьезными, чтобы люди отсюда ушли?
С: Я думаю, некоторое время они, наверное, держались в стороне, пока шли восстановительные работы. Может быть, они куда-нибудь и ушли. Они могли уйти и просто найти себе какое-то пристанище. Могли пойти, например, в пещеры. Я же говорю — я был слишком мал, чтобы запомнить. Я знаю только то, что мне рассказали. Я не помню, чтобы я когда-то здесь не жил.
Д.: Я слышала, как рассказывали, будто ваши люди покинули поселение на много лет.
С: Это мы заставили всех так думать. Если про нас забывают, нас оставляют в покое.
Д.: Но наверняка случалось, что кто-то приходил и грабил вас, раз считалось, что община стоит без людей и без охраны?
С: Они прекрасно понимали: она никогда не остается без охраны.
Кажется, это снова имело отношение к таинственным способам защиты.
Я подробно представила всю эту часть моей работы, чтобы можно было понять жизнь Иисуса на этом фоне. Люди, которые жили в Кумране, имели одну цель — накопление и сохранение знаний, и передавали эти знания, обучая тех, кто получил на это право. Выяснилось, что ессеи—люди спокойные и инертные, живущие замкнуто в своем маленьком мирке. Отделенный от остального мира, он был подлинным раем, идеальным поселением на полном самообеспечении. Он кажется нам поразительно современным на фоне жизни Израиля того времени. Когда бы житель Кумрана ни отважился выйти за пределы родных стен, он наблюдал резкий контраст между привычным образом жизни и тем, что видел во внешнем мире. Поэтому ессеи предпочитали жить в изоляции. Но они внушали страх и подозрение чужим, которые их не понимали, поэтому они должны были менять свой облик, переодеваясь. Кажется, что и местоположение Кумрана тоже скрывалось и было известно лишь немногим. Наверное, даже караванщики не знали подлинную цель существования этого поселения. Чужаков не пускали и в некоторые его части. И все же Садди утверждал, что одна из целей ессеев заключалась в свободном распространении знаний. Я думаю, это делалось исподволь, посредством учеников в красных повязках, которые учились в общине, а потом уходили жить в родные места. Полагаю, что этот раздел поможет представить Иисуса в такой обстановке и в таком окружении.
Эта часть работы показывает замечательную способность Кэти точно и подробно рассказывать о культуре, о которой она никак не могла знать раньше. Кто-то может возразить, что она могла прочесть о ессеях и Кумране в тех же книгах, что и я, и таким образом была подготовлена к моим вопросам. Я же знаю, что никаких изысканий она не проводила — ей это было неинтересно. Никогда, ни в какое время она не знала, какого рода вопросы я стану задавать. По всему разделу разбросаны факты, которых не найти ни в одной книге. В этой главе есть кое-что, относящееся к переводам свитков Мертвого моря, чего и сам Садди не знал. Это вполне нормально, если он не читал все свитки из библиотеки или ему они были известны под другими названиями. Если бы Кэти устраивала искусную мистификацию, она бы постаралась убедиться, что точна по всем пунктам, и ознакомилась бы со всеми этими переводами. Я полагаю, что глубина транса, в который погружалась Кэти, исключает возможность обмана. Она соскальзывала в личность Садди и выходила обратно очень легко и в буквальном смысле во всех отношениях становилась этим древним персонажем на протяжении тех трех месяцев, что мы встречались с ним.