13 Так начинается соответствующий раздел книги Иеремиаса (Иеремиас. Указ. соч. С. 153).
Дискуссия о том, что на самом деле говорил Иисус о сроках эсхатологического переворота, имеет столь же долгую историю, как и эсхатологическая гипотеза в целом.
Основываясь на словах, сказанных Иисусом при напутствии апостолов (о том, что Сын человеческий придет еще до того, как они обойдут города Израиля, Мф. 10:23, к о необходимости спешить, не тратя времени даже на приветствие встречных (Лк. 10:4); на словах о том, что некоторые из слушающих его «не вкусят смерти, доколе не увидят Царства Божия пришедшего в силе» (Мк. 9:1); о «роде сем» — его современниках, к которым си обращается с резкими упреками, предрекая скорую расплату за преступления их и их отцов (Мк. 13:30, Мф. 12:41 сл., 23:36 и др.); на его характеристике Иоанна Крестителя как вновь пришедшего Илии (Мк. 9:13, Мф. 17:12, Мф. 11:14 14); на многочисленных притчах, в которых говориться о скором и неожиданном наступлении развязки и звучит призыв к бдительности, — многие ученые пришли к выводу, что исторический Иисус ожидал катастрофы этого мира, насту пленил Царства Божьего и своего явления в качестве Мессии (или Сына человеческого) не в неопределенном будущем, как учит Церковь, а в самое ближайшее время.
- - - - - -- - - - - -- - - - - -
14 Это далеко не полный перечень, здесь упомянуты только нал более выразительные места. См., например: Иеремиас. Указ. соч. С 153—162.
Этот вывод основывается не только на словах Иисуса. Именно так восприняли его весть ученики, и возникшее после его смерти христианское движение имело ярко выраженный эсхатологический характер: поначалу его второго пришествия ожидали со дня на день.
Впервые гипотеза о том, что Иисус ожидал эсхатологического переворота в самом ближайшем будущем, была выдвинута и обоснована Иоханнесом Вайсом и Альбертом Швейцером еще в конце XIX века. Однако вначале с ней были согласны далеко не все исследователи, не говоря уже о богословах. Многим эта гипотеза казалась несовместимой с их богословскими представлениями (как мы увидим в следующем разделе, для этого у них были серьезные основания).
Возражая против гипотезы Вайса и Швейцера, их противники приводили доводы, тоже основанные на новозаветных текстах и показывающие, что не все так однозначно. Некоторые притчи Иисуса (о горчичном зерне» о саморастущем семени, о закваске) все-таки можно понять так, что явление Царства Божьего будет завершением некоего длительного процесса. Что касается приведенных выше речений, то одни из них можно истолковать иначе (например, так, что Иисус предрекал не эсхатологическую, а национальную катастрофу — разрушение Иерусалима римлянами в 70 г.), аутентичность других может быть поставлена под сомнение. Далее, по крайней мере три раза Иисус говорит о том, что с его приходом Царство Божье уже присутствует в мире: Мф. 12:28 («...значит, достигло до вас Царство Божие»); Лк. 17:21 («Царство Божие среди 15 вас»); Мф. 11:5 сл. (уже сейчас сбывается эсхатологическое пророчество Исайи), По мнению такого крупного ученого, как Чарлз Додд, именно на эти слова Иисуса следует опираться, если мы хотим понять, как он представлял себе Царство.
- - - - - -- - - - - -- - - - - -
15 Именно на таком переводе настаивает новозаветная наука.
Кроме того, в аргументации Вайса и Швейцера были найдены уязвимые места: некритическая оценка аутентичности речений, приписывание еврейским эсхатологическим представлениям некоторых моментов, не подтверждаемых древними текстами.
Основываясь на этих возражениях противников Вайса и Швейцера, о. Александр Мень формулирует общий тезис, согласно которому имеющихся научных аргументов недостаточно, чтобы признать безусловно правильной одну из возможных интерпретаций слов Иисуса, отвергнув все остальные, и речь может идти лишь о большей или меньшей убедительности доводов 16. Таким образом, выводы новозаветной науки нельзя считать научно доказанными, ибо «убедительность доводов» — вещь субъективная: убедительное для одного кажется неубедительным другому.
- - - - - -- - - - - -- - - - - -
16 Он делает это в первой (предварительной) версии статьи о Швейцере в своем трехтомном «Библиологическом словаре». В окончательный текст о. Александр эти мысли не включил — видимо, потому, что счел словарь неподходящим местом для изложения своих личных мнений.
С формально-логической точки зрения против этого едва ли можно что-либо возразить. И все же такая вещь, как убедительность доводов, объективно существует. Во-первых, даже самые осторожные из ученых, считающие, что аутентичность почти любого отдельно взятого речения может быть подвергнута сомнению, согласны, что Иисус говорит о близком эсхатологическом конце в разной форме и по самым разным поводам, эти речения рассеяны по всему евангельскому тексту и прочно укоренены в предании. Многие из них удовлетворяют критерию несводимости. Они не могли быть созданы ранней Церковью, потому что у нее не было причин задним числом столь настойчиво приписывать Иисусу несбывшееся пророчество. То же можно сказать и о еврейской среде: хотя в иудаизме пророчество о близком наступлении Царства не возбраняется» но это явление весьма незаурядное.