Я не хочу сказать, что в данный период плен служил взятой из прошлого иллюстрацией, примером того, как может действовать ГОСПОДЬ. Не был плен и просто идеей, типом, образом, полезным для разработки сотериологии, которая «на самом деле» состоит в чем–то еще. Дело в другом. В центре еврейской эсхатологии периода Второго Храма была надежда: хотя случившееся в вавилонском плену (т. е. торжество язычества над Израилем вследствие грехов последнего) еще остается господствующим положением дел, ситуация изменится. Проблему в понимании создает то, что христиане часто думают, будто Библия предлагает вневременную и неисторическую систему спасения. В свою очередь, раввины после 135 года придерживались неэсхатологического подхода. Между тем евреи периода Второго Храма мыслили очень конкретно. И если мы как историки исследуем период Иисуса, то эту конкретность мышления во избежание анахронизма обязательно надо учитывать. В настоящей книге я следую именно такому подходу. Его сила, в частности, в том, что он прекрасно объясняет многие предания об Иисусе. Отмечу: когда я говорю о «конце плена» и тому подобных вещах, то не пытаюсь свести все к единой схеме. Я использую это выражение во многом для краткости, желая привлечь внимание к еврейской надежде периода Второго Храма, — надежде, имеющей сложную структуру и много слоев, — что Бог Израиля снова будет действовать в его истории.
IV
Невозможно отблагодарить за помощь всех, кто помогал мне многие годы, пока я писал эту книгу. Однако о некоторых людях, перед которыми я в долгу, сказать необходимо.
Когда я писал в Оксфорде докторскую диссертацию, моим учителем был Джордж Кейрд (Caird). Тогда мы не разговаривали об Иисусе, — только о Павле. Но впоследствии я серьезнее занялся Евангелиями, и именно его книжка «Иисус и еврейский народ»[8] дала мне ключ к свежему подходу. Я начал развивать эти мысли, но, к сожалению, мы лишь раз обменялись письмами, — его постигла трагически ранняя смерть. Конечно, он согласился бы не со всеми моими выводами, но без его трудов они были бы невозможны.
Нет с нами больше и другого выдающегося исследователя — Бена Мейера (Meyer). Читатель легко увидит его влияние на меня. Он умер после долгой болезни. Известие о его смерти застало меня, когда я уже заканчивал книгу. Его труды, дружба, поддержка, личный пример и совет останутся как замечательное наследие христианина–ученого.
Профессор Чарли Моул (Moule) любезно читал многое из того, что я писал долгие годы, включая различные части этой книги. Его замечания всегда были тонкими, умными, полными эрудиции и очень полезными даже там, где я по–прежнему с ним не согласен. Епископ Роуэн Уильямс (Williams) обсудил со мной большинство принципиальных вопросов, когда мы в конце 1980–х годов совместно вели семинар, посвященный Иисусу. Вижу, что многому я у него научился. Подозреваю, что еще многое я перенял бессознательно. Профессор Оливер О'Донован (O'Donovan) годами обсуждал со мной самые разные вопросы, делясь мудростью и знаниями, которые по крайней мере для меня были бы иначе недоступны. Преподобный Майкл Ллойд (Lloyd) и доктор Брайан Уолш (Walsh) также много раз обсуждали со мной тему настоящей книги. Их помощь и поддержка были бесценны. Его преподобие Хью Уайбрю (Wybrew), в ту пору настоятель собора св. Георгия в Иерусалиме, предоставил мне комнату в своей квартире. Летом 1989 года, когда я писал первый набросок книги и NTPG, он поддерживал меня радостной дружбой и советом. Большие части текста были на этой стадии прочтены профессорами Полом Ахтмайером (Achtemeier) и Ричардом Хейзом (Hays), а также доктором Френсисом Уотсоном (Watson). Все они предложили очень ценные замечания.