Все верно. Но что изменило ситуацию?
Вопрос о происхождении ранней Церкви постоянно возвращает нас к проблеме Пасхи. Мы также должны объяснить ряд особенностей ранней Церкви.
• Как и почему первые ученики Иисуса, потрясенные его распятием, перегруппировались и вскоре готовы были претерпеть гонения за веру в то, что в нем исполнилась израильская надежда?
• Почему их движение обрело именно такую форму?
• Почему они вели себя именно так? Почему, например, не оставляя еврейского монотеизма, они поклонялись Иисусу, включали его в еврейские монотеистические формулы[409]?
• Почему их общины обрели именно такую форму, отличающуюся от стандартных моделей древнего мира: они не были ни этнической группой, чтившей племенное божество, ни частным религиозным клубом? Они настолько от всех отличались, что им приходилось доказывать властям свою принадлежность к «религиозным» организациям. Вероятно, именно из–за своего социально–культурного своеобразия (как и из–за отрицания языческих богов) они заработали прозвище «атеистов».
Еще одна особенность: в древнем мире не было других движений, объявлявших себя человечеством[410].
Поскольку ответ самих первых христиан на задаваемый нами вопрос, видимо, был связан с жизнью Иисуса из Назарета и верой в его воскресение, историк должен задуматься, обязаны ли мы отвергать этот ответ. Возьмем, например, гипотезу, что община Q существовала и состояла из бродячих радикалов. Откуда у ее членов взялись такие мысли? И почему они продолжали свой образ жизни после смерти Иисуса?
Стимул к включению вопроса № 4 в изучение Иисуса происходит отчасти из–за ощущения исторической и богословской незавершенности, которую испытываешь, читая некоторые работы представителей «третьего поиска». Создается впечатление, что мы пытаемся решить составную картинку–загадку, а из коробки достали не все ее части. Вопрос № 4 — попытка их достать. Некоторым представителям «третьего поиска», имплицитно затрагивающим эти проблемы, приходится постулировать большой разрыв между Иисусом и ранней Церковью. Иисуса они, казалось бы, поместили–таки в родную ему еврейскую среду, Церковь же осталась подвешенной в воздухе и прямо с Иисусом не связанной[411]. В этой книге мы пытаемся избежать этой слабости (противоположной бультмановской) и наметить моменты преемства и расхождения между Иисусом и ранней Церковью.
Вообще говоря, образ Иисуса неизбежно зависит от образа ранней Церкви. Здесь перед нами опять стоит проблема взаимосвязи истории и богословия. В стандартной бультмановской парадигме именно история Церкви (не история Иисуса!) объясняла, как появились различные богословские представления. Некоторые из этих представлений объявлялись верными — из–за их родословной в истории религий или соответствия некоему внешнему стандарту[412]. Я надеюсь впоследствии уделить внимание всей этой проблеме, которую считаю актуальной и в богословском, и в историческом плане.
(v) Почему Евангелия таковы, каковы они есть?
Согласно распространенному в науке мнению, Евангелия от Матфея, Марка и Луки[413] представляют собой новый литературный жанр. Они отличаются глубоким своеобразием. Это не просто биография и не просто религиозная пропаганда, хотя важные характеристики того и другого присутствуют[414]. Как охарактеризовать такой жанр, никто точно не знает. При этом Евангелия, несомненно, находятся в каком–то отношении к самому Иисусу и своим возникновением обязаны его словам и делам. Почему же они именно таковы? В некотором смысле этот вопрос можно считать частью предыдущего, но его стоит выделить в отдельный пункт и рассматривать отдельно.
Иудаизм I века и Евангелия — противоположные края составной картинки–загадки, а Иисус — ее центр. Подняв вопрос № 5, мы перешли на другой край.
Сложить из имеющихся кусочков центр этой картинки очень непросто. Это неудивительно, если учесть, насколько затруднено четкое описание ее краев[415]. Ответ на вопрос № 5 может занять целую книгу, а то и больше. Однако любую гипотезу об Иисусе усиливает ее способность объяснить, почему Евангелия именно таковы, каковы они есть[416].
(vi) Пять вопросов вместе
Следует еще раз отметить, что наши пять вопросов тесно взаимосвязаны и влияют на решения друг друга. Предложить ответ на любой из них в отдельности не так уж трудно, но увязать все вместе — дело совсем непростое. Кусочки головоломки должны сложиться в целостную картину. Оба важных аспекта этих вопросов должны получить разрешение: отношение Иисуса к иудаизму, отношение Иисуса к ранней Церкви[417].
409
См.
411
Например, Вермеш вбивает особенно большой клин между Иисусом и последующим христианством (1993, гл. 8, особенно 212: «Будет ли преувеличением сказать, что огромное расстояние отделяет христианское Евангелие Павла от религии еврея Иисуса?»). См. также Maccoby 1986, 1991.