В 362 году Юлиан приехал в Антиохию, побывав в Галлии и своей любимой Лютеции. Он не скрывал, что, прежде чем начать войну с персами, собирается произвести одну эксгумацию. С тех пор из христианских кругов стали доноситься лишь неприкрытые угрозы:
«Наши стрелы достигли цели. Мы пронзили тебя сарказмами, как множеством стрел… Что ты сделаешь, о храбрый, чтобы противостоять стрелам персов?»
Христиане молились и проводили богослужения, прося Бога о поражении императора. Когда два из его сотрапезников, Феликс и Юлиан, умерли в одно и то же время, в начале 363 года, христиане не стеснялись предрекать: «Теперь очередь Августа…» Этот факт упоминает античный автор Аммиан Марцеллин в своей «Истории» (XXIII, 1).
Отбытие на войну с персами было назначено на март 363 года. Ранее, в августе 362 года, услышав, что в Самарии, в Макроне, евреи из некой секты отправляются в паломничество к одной могиле, «чтобы почтить как бога» «умершего», который «воскрес», Юлиан немедленно разобрался, имеется ли в виду тело Иоанна Крестителя, якобы похороненное его учениками близ Севасты (бывшего Сихема из Библии), или тело Иисуса[139].
Вполне очевидно: тот, кто назван «мертвым», кого евреи «почитали как бога», утверждая, что он «воскрес», — это не Иоанн Креститель, который был обезглавлен, которого никто в Израиле никогда не почитал как бога, и никто никогда не утверждал, что он воскрес. Юлиан по этим словам понял, что речь идет о Иисусе.
Тем более что легенда о Крестителе особо оговаривала, что получить и отвезти в Самарию ученики смогли только его голову, а в отношении Севасты речь шла о целом скелете. Значит, это не был скелет Иоанна Крестителя.
И тогда Юлиан отдал необходимые приказы, чтобы могилу вскрыли, останки сожгли и пепел развеяли по ветру. Итак, коль скоро существовали останки, сначала — труп, теперь — скелет, никакого воскресения во плоти не было. Сделав это, Юлиан подписал себе смертный приговор. Он не замедлил исполниться, а до него были угрожающие намеки, которые мы привели раньше.
Конечно, христиане после этого стали утверждать, что Юлиан осквернил могилу Иоанна Крестителя. Увы, существует одно признание, относящееся к тому времени. Мы скоро обратимся к нему. Пока что приведем причины, по которым захоронение состоялось в Самарии.
Когда сторонники мессианства якобы получили труп Иисуса, который Иосиф Аримафейский предварительно умастил смирной и алоэ с целью бальзамирования, они тайно вывезли его. Мотив их выбора был прост. С 325 года до нашей эры отношения между Иудейским и Самарийским царствами были окончательно разорваны. Не было риска, что тут появятся фарисеи и потребуют вернуть тело или проведут дознание. И с учетом связей, которые поддерживал здесь Иисус (и которых абсолютно не допускал иудейский закон), можно было рассчитывать на помощь со стороны многих лиц.
Но, скажут нам, как можно было похитить тело Иисуса — ведь будь это доказано, рухнула бы вся догма о воскресении, а с ней и все христианство?
Очень просто — скажем мы и сейчас это покажем.
Великая хитрость экзегетов, периодически рассматривающих в своих трудах «тайну воскресения», состоит в том, что они сразу же отбрасывают все так называемые «рационалистические» объяснения, уверяя, что они не выдерживают проверки. Произведя эту расчистку (и это очень важно), они пункт за пунктом рассматривают все детали означенного воскресения, конечно, в своей ортодоксальной традиции.
Далее они делают вывод, что явления Иисуса после его смерти никак не связаны с верой в призраки, в полуматериализацию фантомов, которые были известны всем тогдашним народам и в которые те верили. Они демонстрируют, хоть и обоснованно, но опираясь лишь на тексты, не имеющие реальной исторической ценности (и принимая во внимание только такие тексты), что у «воскресшего» Иисуса, едящего и пьющего, изменившего лицо и облик, наделенного телом, которое можно потрогать и пощупать, нет ни одной черты упомянутых призрачных явлений. И дело в шляпе. Они перевели дискуссию в план, где истине больше нет места, где царит легенда, после чего обсуждается именно эта легенда.
Так что мы поставим эту проблему снова и придем к диаметрально противоположным выводам.
В «Иудейских древностях» Иосифа Флавия, книге шестнадцатой, главе 7 [С. 219], мы прочтем:
«1. Расходовавши большие деньги на внешние и внутренние дела царства, Ирод[140] как-то узнал, что предшественник его, Гиркан, открыл гробницу Давида и похитил оттуда три тысячи талантов серебра, но что там осталось весьма много денег, которыми можно было бы покрыть все расходы; поэтому он долго обдумывал план — воспользоваться этими суммами. И вот однажды ночью он с большими предосторожностями, чтобы никто из граждан не узнал о том, распорядился открыть гробницу и в сопровождении преданнейших друзей вступил в нее.