Иисус. Картины жизни

И тогда Бог повелел ему «помазать» на царство юного отрока Саула. А что это значит?

Самые великие и знаменующие собой новую эру рабы Божьи (Авраам, Моисей, Самуил, Исайя, Иеремия) помазывались на служение не другим человеком, они призывались самим Богом, Его категоричным повелением[17]. Изначально помазание символизировало собой передачу полномочий (Моисея – Аарону, Самуила – Саулу и сыну Давиду, Илии – Елисею). Так было и с Саулом, помазанным Самуилом, но это помазание имело особое значение, смысл которого открылся позже. Помазанием Саула Бог фактически ответил на требование народа получить такого же царя, какого имели прочие язычники[18]. Он удовлетворил его требование, отныне и навсегда возвысив царское достоинство и сделав его прочным институтом власти, но в то же время провозгласил эту должность священной, иными словами, оставил за Собой право, назначать на нее Своего избранника, не считаясь с мнением народа.

Смысл помазания на царство открылся во всей полноте после избрания Давида, ясно осознававшего всю его значимость. Давид, натура в хорошем смысле слова чисто мирская, рожденный править суровой действительностью и в то же время пронизанный священническим духом, прекрасно понимал, что царствование – своего рода богослужение и не уступает в святости жречеству. Священный характер, божественный смысл, который царское служение приобрело в руках Самуила, закрепились в Давиде, став отныне его неотъемлемым свойством. Давид глубоко чтил божественный смысл помазания и свое собственное божественное значение, в которое был возвышен через него. Помазание – и он это осознавал – означало избрание его самим Богом в пастыри народа Израиля, который отныне ответствен перед Ним за него и на это поприще благословлен. Давид стал как бы сердцем той «собирательной личности», называемой Израилем, носителем живой истории своего народа и возложенной на него задачи. И в свете той задачи, для решения которой одной жизни было мало, его призвание лишь тогда наполнилось непреходящим смыслом, когда Бог подтвердил это призвание и для всего его дома. Теперь дом Аарона, следящий за исполнением Завета Бога с Израилем, по своему сокровеннейшему значению превосходил дом Давида, который стал носителем божественно-человеческой истории на Земле. И тут возникает второй момент, проясняющий смысл «помазания Божьего». Если израильтянин верит и надеется, думая не только о себе, но и о народе как о едином целом, то он возвышается над быстротечностью своих дней, над ускользающим настоящим. Израиль как народ не умрет, равно как и его земной старейшина, «помазанник Божий». Ему, народу, равно как и очередному носителю такого имени, дана непреходящая власть, стоящая над чередой времен. Только происходит это не так, как представляется в ограниченном уме любого народа и любой царской династии, а особенным образом. Израиль призван Богом, более того, он сотворен как Его раб, чтобы через народ тот проложить путь спасению народов, новой эпохе, времени Божьему. Поэтому Израилю видится в будущем не гибель, а победа, победа Бога на Земле. И дому Давида, «помазанника Божьего», ставшего носителем данной задачи, тоже присущи те же черты вечности. Израиль, пока он ведет жизнь добропорядочную и о Боге не забывает, всегда будет иметь своего «помазанника Божьего». Поэтому в каждом носителе этого звания он видит, скорее, лишь представителя некой идеальной, вечной личности, через которую Бог доведет Свое дело до победного конца. И обещанное Им очередному живому помазаннику (например, в псалме 2) предназначается не ему, конкретному бренному существу, а помазаннику Божьему вообще. И этот «помазанник Божий» правит сквозь череду времен, являя собой в истории Израиля непрекращающуюся власть, с которой верующий израильтянин связывал все свои надежды и чаянья для великого единого народа. В псалме 88 выражено серьезное сомнение в окончательном спасении всего мира (стих 48), если Бог лишит Своего помазанника (явно не псалмопевца, а этот божественный институт в целом) обетованной помощи.

В самом существе этой как бы вечной должности уже заложено призвание на нее того, в ком однажды полностью воплотится идея «помазанника Божьего», кто, будучи сам совершенным, выполнит ту задачу, отчего и станет Последним. Здесь история по закону своего развития протягивает руку пророчеству.

Как представлял себе израильтянин идеальный вечный образ Помазанника Божьего? Наше нынешнее мышление увидело бы в нем обычный институт власти, остающийся неизменным при всей переменчивости внешних условий. А если под этим понимать некое божественное действие, всегда призывающее в жизнь лишь великое и истинное, то тем самым мы отразим по крайней мере одну сторону данного понятия. В псалме 2 (стих 6) сказано так: «Я отлил Моего царя»[19] (у Лютера более выразительно и конкретно – «назначил»), что указывает на некую вечную форму, остающуюся неизменной в пестрой смене частных явлений[20]. Но этим весь его смысл еще не исчерпывается. Нам сегодня известно, что тот «Последний», совершенный Помазанник Божий, Иисус, старше Своих предшественников и что, стало быть, идеальный Помазанник не есть просто некая идея, Он – некая личность, правящая за покровом видимого мира. Правда, израильтяне этого еще не знали, ибо не в правилах Священного Божества выступать или возвещать о Своем присутствии до времени и беспричинно. Однако в зародыше, и как подобает Богу, Он эту истину все же доверил, набросив на нее покров, прозрачный для избранных. Так, в псалме 109 упоминается некий Помазанник Божий, царь, о котором говорится: «… сказал Господь Господу моему», то есть идеальному Помазаннику. Далее, в Книге пророка Михея (5:1) о Том, Кому дóлжно прийти, сообщается не в форме поучения, а как о чем-то, что считается известным, чье «происхождение из начала, от дней вечных».

17

То, что среди них не называется Илия, объясняется уникальностью этого «жителя Галиада».

18

«И сказали ему: вот ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими; итак, поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов» (1 Цар 8:5). Прим. перев.

19

В синодальном переводе Библии «Я помазал Царя Моего над Сионом, святою горою Моею». – Прим. перев.

20

Здесь следовало бы сослаться на Первую книгу Царств. Также позволю себе высказать предположение, что пересказавший молитву Анны – а им, скорее всего, был ее сын Самуил – присовокупил к ней эту мечту о помазаннике Божьем как свое собственное желание. В таком случае здесь, скорее всего, подразумевается Давид, притесняемый Саулом.