В процессе написания книги я чувствовал себя как турист, который ходит вокруг монумента, трепещущий и потрясенный. Я кружу вокруг монумента Иисуса, изучая его отдельные части — историю его рождения, проповеди, чудеса, врагов и последователей — чтобы поразмыслить о них и попытаться понять человека, который изменил историю.
Иногда я чувствовал себя как реставратор, стоящий на «лесах» в Сикстинской капелле и сметающий пыль истории влажной щеткой. Если я буду достаточно сильно нажимать на скребок, откроется ли мне оригинал за всеми этими наслоениями?
В этой книге я попытаюсь рассказать историю Иисуса, а не выдуманную мной историю. Однако поиски Иисуса неизбежно оказываются поисками самого себя. Никто не может остаться прежним, познав Иисуса. Я заметил, что сомнения, имеющие различные источники — науку, сравнительное богословие, врожденный скептицизм, антипатию по отношению к церкви, — предстают в новом свете, когда я обращаюсь с этими сомнениями к человеку по имени Иисус. Если на этом этапе, в этой главе, я скажу больше, это приведет меня к нарушению излюбленного правила Барабары Тачмен.
2
Рождение: визит на планету
Всемогущий Бог, некогда восседавший На троне в своей величественной мантии, Стал светом, и в один из дней Нагим спустился в мир спасать своих детей.
Джордж ХербертРазбирая кипу открыток, пришедших нам на последнее Рождество, я замечаю, что все эти символы уже запечатлелись в нашем мозгу В подавляющем большинстве случаев это пейзажные сцены, на которых городки Новой Англии, занесенные снегом, как правило, изображены с запряженными в сани лошадьми. На других открытках резвятся животные: не только северные олени, но и бурундуки, еноты, птицы и привлекательные серые мышки. На одной из открыток изображен африканский лев, своей широченной передней лапой ласково обнимающий ягненка.
К ангелам в последние годы с бешеной скоростью возвращается популярность, Hallmark и American Greetings не обходятся теперь без выдающихся изображений этих существ, с почему–то скромным и застенчивым взглядом — совсем не тех созданий, которым приходилось начинать разговор со слов «Не бойся!» Открытки, целиком посвященные религиозной тематике (их заметно меньше), уделяют все свое внимание Святому Семейству, и вы можете, даже бросив на них беглый взгляд, определить, что эти люди не похожи на остальных. Они кажутся спокойными и безмятежными. Яркие золотые нимбы, похожие на короны из другого мира, парят над их головами.
Внутри эти открытки полны подчеркнуто светлых слов, таких как любовь, доброжелательность, радость, счастье и душевное тепло. Мне кажется, это здорово, что мы удостаиваем священный праздник таких домашних сантиментов. И все же, когда я обращаюсь к описанию первого Рождества, приведенному в Евангелии, мне видится это в совсем других тонах, и я чувствую, как созданное мной рушится.
Я вспоминаю один эпизод из телевизионного шоу «Тридцать три мелочи», в котором Хоуп, христианка, спорит со своим мужем, евреем по имени Майкл, по поводу праздников. «Что тебя так волнует этот праздник ханука? — спрашивает она. Неужели ты действительно веришь в горстку евреев, выстоявших против целой армии благодаря тому, что в их светильниках чудесным образом не иссякало масло?»
Майкл взорвался: «Ты думаешь, в Рождестве больше смысла? Может быть, ты веришь в то, что ангел явился девочке–подростку, которая потом забеременела без всякого секса и, приехав верхом в Вифлеем, провела там одну ночь в сарае и родила ребенка, которому суждено было стать Спасителем мира?»
Откровенно говоря, недоверчивость Майкла, как мне кажется, близка тому, что я прочитал в Евангелиях. Мария и Иосиф вынуждены переносить позор и насмешки со стороны семьи и соседей, которые относятся к произошедшему, скажем, как Майкл («Может быть, ты веришь в то, что ангел явился…»).
Даже те, кто верит в сверхъестественность произошедших событий, признают, что за ними следуют большие несчастья: старый дядюшка молится за спасение «от врагов наших и от руки всех ненавидящих нас»; Симеон мрачно предупреждает деву Марию о том, что «тебе самой оружие пройдет душу»; в благодарственном молебне, который читает Мария, упоминаются низвергнутые правители и потерпевшие крах гордецы.
Вопреки тому, что пропагандируют открытки, Рождество не сделало жизнь на планете Земля сентиментальным царством любви. Вот что я, приблизительно, ощущаю, когда приходит Рождество, и я обращаюсь от оптимизма рождественских открыток к непреклонности Евангелия.