Глава 4. Совсем не ласковое детство — отношения с матерью…
Продолжим, однако, наше почти детективное исследование, и в поисках «утерянного прошлого» Иисуса, внимательно просмотрим евангельские тексты, взглянув на них незашоренным стандартными христианскими клише взглядом.
И, пожалуй, первое, что мы сможем в этом случае заметить, это указания на то, что Иисус рос в семье, с которой у него были очень непростые отношения. И в частности — что у него явно были очень плохие отношения с его матерью, Марией.
Как и в предыдущей главе, я вновь хочу сказать, что понимаю, насколько странно и даже кощунственно звучит это мое заявление для всех, кто привык к традиционным церковному образу идеальных отношений идеальной Матери с идеальным Сыном, но, тем не менее, именно об очень плохих отношениях между ними ясно говорят тексты Евангелий!
Непредвзятое их прочтение позволяет, например, увидеть то весьма интересное обстоятельство, что во всей взрослой проповеди Иисуса, в которой центральное место занимает тема отношений любви между Богом и человеком, присутствует образ исключительно лишь отцовской любви, при полном отсутствии образов любви материнской.
Здесь, с одной стороны, конечно, надо сказать о том, что в образе Бога, как именно Отца, нет ничего удивительного и необычного для любого иудея, включая, разумеется, и Иисуса. Но с другой стороны, следует отметить, что для иудеев было и остается нормой думать о Боге, как об Отце народа, Отце нации, в то время, как у Иисуса, в его личном образе Бога-Отца, есть своя весьма существенная особенность.
У Иисуса в образе Бога Отца доминирует вовсе не образ «отца нации», а отца — любящего главы семьи, отца, у которого с каждым из его детей очень близкие отношения, полные взаимной любви, открытости, полнейшего доверия и понимания. Не случайно Иисус зовет Бога словом «авва/абба» — слова, являющегося аналогом нашего интимно-близкого «папочка».
И вот в этом-то образе совершенной семейной близости, которым Иисус передает отношение Бога к людям, и в котором у Иисуса присутствуют образы отца-папочки, а так же образы братьев и сестер, весьма странным диссонансом выглядит полное отсутствие даже намеков на какой-либо материнский образ.
Ведь семья есть семья, и неизбежно возникает вопрос: какая может быть семья, а тем более — «совершенная семья», без материнского в ней присутствия, без присутствия в ней элемента материнской любви? Но вот, у Иисуса это, как ни странно, именно так — у Иисуса представление о семье явно сформировалось, как представление о семье неполной…
И эту странность нельзя объяснить тем, что у иудеев было принято называть и считать Бога именно отцом, а никак не матерью, и потому-де Иисусу просто и в голову не пришло использовать материнский образ в своих иллюстрациях взаимоотношений человека и Бога.
Тут надо учесть, что хотя называть Бога «матерью» у иудеев (впрочем, как и у русских), действительно не принято, тем не менее, некое «женское начало» в иудаизме все же представлено весьма явственно (опять же, как и в русско-православной культуре, с ее образом Богоматери).
Ведь иудейская Шехина — слово, обозначающее Присутствие Бога и считающееся одним из имен Бога, аналог, так сказать, христианского Святого Духа — это, прошу обратить внимание, есть слово женского рода!
А это означает, что для каждого человека, для которого слово «шехина» было словом родного языка (то есть, в принципе, для каждого иудея) образ Присутствия Бога в мире и его жизни — это был образ, связанный с пониманием именно женского присутствия. Бог, даже будучи Отцом, присутствует в этом мире, как Шехина, то есть не только как Он, но и как Она(!) — вот норма представления, рождающаяся из самого словообразования, из грамматики языка.
Из всего этого следует, что хотя Бог для Иисуса и был Отец-Авва, все же присутствие Бога в мире и в жизни, присутствие, выражаемое словом Шехина, словом женского рода, неизбежно воспринималось им, отнюдь не только, как Его, но так же и как Ее присутствие.
И вот при таком-то, практически непроизвольном, восприятии и понимании, сформированном еще на детском уровне усвоения значения слов в родном языке, Иисус, тем не менее, ни разу не прибегает к женскому образу матери в своих иллюстрациях отношений Бога с человеком. И это при том, что, как уже говорилось, основной образ этих отношений у Иисуса — это «любящая семья»…