На полу из полированного черного дерева там и сям лежали яркие узорчатые половики. Мебель состояла из очень большого стола в середине комнаты, пяти диванов, нескольких небольших столиков, конторки и большого письменного стола. У него на каждом углу высилась круглая башенка с резными шестиконечными звездами.
Из комнаты открывался выход прямо в квадратный центральный двор. В этот двор выходила каждая комната, и там было необыкновенно уютно: пол выложен из блоков полированного гранита, в центре — большой семигранный бассейн, и посередине его фонтан высотой в двенадцать футов. В полу были сделаны выемки, и в них росли двадцатифутовой высоты деревья с раскидистыми ветвями. Похожие на канареек золотистые и алые птицы пели и щебетали в ветвях или клевали пурпурные плоды грушевидной формы размером с яблоко.
В углу кошка львиной расцветки, размером с земную кошку, смотрела, как играют трое ее котят. Большими зелеными глазами, огромными ушами и расцветкой морды она напоминала рысь.
Эсфирь провела их по краю двора к противоположному его концу. Там они вошли в коридор, и Орму показали большую туалетную комнату. Закрыв дверь, он облегчился и сполоснул лицо и руки. Сама ванна могла с удобством вместить троих и была вырезана из цельного куска блестящего черного базальта.
Орм присоединился к остальным, которые тоже успели умыться, и его провели в огромную кухню с таким очагом, что на нем можно было бы зажарить теленка. Однако у очага был не такой вид, будто им часто пользуются. Вдоль одной стены шли полки с ножами, пилами, тесаками и столовой утварью, на другой висели блюда, кастрюли и котлы. Около раковины стояла большая разделочная колода. В другом углу была длинная электрическая плита, а над ней висела микроволновая печь. Была еще и посудомойка, два огромных холодильника, а в середине помещения — стол, за которым могло поместиться человек двадцать. Но сейчас он был накрыт на шестерых.
Эсфирь захлопотала, ставя на стол блюда с едой и миски с фруктами. Девочка стала ей помогать, а мальчик стоял, уставившись на Орма, пока мать не послала его за чем-то в погреб. Через минуту он вернулся оттуда с двумя большими винными бутылями. И тогда в кухню вошел глава усадьбы, Ванг Эльканах бен-Хебхел. Гультхило представила Орма. Мужчины поклонились друг другу, причем фермер даже не пытался скрыть любопытства к своему гостю — черному землянину. На Земле его взгляд был бы оскорбителен, но здесь это было лишь проявление хороших манер.
Бен-Хебхел как раз только что вернулся с поля, где осматривал посевы ячменя. Ему еще предстояло быстро умыться и сменить рабочий хитон на белый и чистый. Шляпа его, похожая на ковбойское сомбреро, тоже была белой. На плечо оказалось наброшено молитвенное покрывало — таллиф. Мальчик выбежал из комнаты и принес молитвенные покрывала для всех остальных, включая Орма.
Гультхило объяснила ему:
— Вы не нашей веры — по крайней мере сейчас, — но Совет решил, что вы можете молиться с нами — если пожелаете. Лишь женщина, Дантон, не может разделить наши молитвы, пока остается атеисткой.
— Я буду счастлив молиться с вами, — ответил Орм.
Однако здесь благословение и благодарение произносились после еды.
Обед начался с восхитительного овощного супа, вкусно пахнущего черного хлеба, салата и сыра На Марсе ленч был легкой едой. Мяса на столе не было, и потому не было проблем с отделением его от молочных продуктов.
Орму пришлось отвечать на множество вопросов, особенно от детей. С помощью Гультхило он постарался ответить на все.
Один раз Орм процитировал Новый Завет:
— «Не человек для субботы, а суббота для человека».
— Так ты знаешь слова Мессии? — удивился Ванг. — Значит, ты читал Завет Матфия?
Орм объяснил, что на Земле остались свидетельства других учеников Иешуа. Они были собраны в книгу, которая стала продолжением того, что земляне называют Ветхим Заветом — священной книги древних иудеев и современных тоже, а также одной из священных книг христиан.
— Да, мы про это слышали, — сказала Гультхило — Через две недели начнется первая из серии программ, которые расскажут нам об истории последователей Мессии с момента, когда пророк Матфий покинул Землю.
Для этих программ основным источником информации послужил Бронски, хотя и Орм по мере сил помогал. Но он был этим скорее раздосадован, нежели доволен, поскольку выяснилось его невежество в вопросах его собственной религии. Ученый иудей знал о ней куда больше его самого.
— Вернемся к Завету Матфия, — сказал Ванг. — Ты так и не сказал, читал ты его или нет.
— Я прочел его примерно на четверть, — ответил Орм. — Мне это нелегко, поскольку я пока недостаточно владею крешийским. С другой стороны, книга написана простым языком. Оригинал же, написанный по-гречески, я читать не могу.
— А эти авторы Нового Завета, как ты его назвал, с Матфием согласны?
Орм улыбнулся:
— Во многом — да. Но во многом другом — нет. Он не говорит ничего, например, о девственном рождении, о Святой Троице, о генеалогии Иисуса — о многом.
Бронски, прочитавший Матфия уже четыре раза, говорил Орму, что книги Нового Завета были написаны намного позже, чем был распят Иисус. И многие, особенно Евангелия от Марка, от Матфея, от Луки и от Иоанна, носят явные следы позднейших исправлений.
Орм попытался спорить, но Бронски, обладавший куда более глубокими знаниями о Библии, стал читать ему главы и стихи из Книги со многими комментариями.
— Марк, Матфей, Лука и Иоанн никогда не слышали о девственном рождении. Павел о нем не говорит, а можно поставить сто против одного: если бы он об этом слышал, он не оставил бы этого без пространного комментария. Ссылки в первых четырех Евангелиях, очевидно, являются позднейшими интерполяциями, подделкой святош. И еще из первых четырех Евангелий видно, что Иисус был евреем и считал себя Мессией для евреев, спасителем для них, и только для них.
Распространение веры среди гоев было в основном работой Павла и Варнавы. Большинство евреев отвергло Иисуса как Мессию, и пришлось несколько приспособить закон Моисеев для язычников. Например, отставить обрезание и диетические запреты. К тому же среди язычников была распространена вера в девственное рождение — в их мифах и легендах такие случаи насчитывались сотнями.
— А почему я об этом не слышал? — спросил Орм.
— Потому что ты, как и большинство христиан, не дал себе труда прочитать, что об этом написано. Вообще-то многие читали, но отрицают находки ученых. Игнорируют и верят слепо. А если воспринимают, то рационализируют, и получается этакое научно-либеральное разбавленное водой христианство. Фундаменталисты же верят в написанное в Библии в буквальном смысле. То есть верят в Адама и Еву, в сад Эдемский и змия, соблазнившего Еву вкусить от древа познания добра и зла, и в проклятие, от которого змей потерял ноги и должен ползать на брюхе во веки веков. Вот так-то!
Орм злился и в конце концов прекратил спорить с Бронски.
Нельзя было отрицать, что Матфий нечего не знал о воскресении Иисуса, хотя слухи о нем до него доходили. Он сам, тринадцатый апостол, близко знал всех, кто был тесно связан с Иисусом, и никто из них не утверждал, что видел восставшего из гроба Иисуса.
— И потому, — говорил Бронски, — упоминание об этом в четырех Евангелиях — поздняя вставка. Марк, Матфей, Лука и Иоанн приводят противоречивые версии, и апологеты христианства написали уйму томов, стараясь объяснить эти несовпадения. Но ничего убедительного не выходит. Блестящие примеры умения человеческого разума находить разумные объяснения — но и только.
И единственное, что можно из всего этого вывести, — что Иисус теперь не более чем плесневеющие кости в забытой могиле или просто прах. Но тут появляется неопровержимое доказательство, что Иисус вдруг появился на Марсе вскоре после начала строительства пещер. На крешийском корабле, когда тот улетал с Земли, его не было, разве что его не обнаружили, и тут — престо! Вот он! И Матфий, знавший его, узнает его. И тогда Иисус говорит, что умер на кресте и похоронен в могиле. Но — и здесь несовпадение с Евангелиями — кое-кто из его учеников взял тело и перезахоронил. Ты помнишь, в этом обвиняли их противники.