Зачем же тогда Иисус изгнал из Храма торговцев. Без сбора храмового налога не могли продолжаться ежедневные жертвоприношения. Без храмовых денег верующие не могли купить чистых жертвенных животных. Без животных жертвоприношение было невозможно. Без жертвоприношений существование Храма, хотя бы на час или два, утратило всякий смысл. Действия Иисуса символизировали его уверенность в том, что по возвращении на Сион Яхве не будет обитать в Храме, где его присутствие оправдывало бы действия первосвященников, а также националистские устремления, тесно связанные с этим местом. Прекращение жертвоприношений, что пришлось позднее осознать и Флавию, означало намерение Бога использовать римские войска как орудия наказания, которое служители Храма навлекли на себя своей нечистотой, а также поддержкой националистских выступлений. Незначительный сбой, внесенный поступком Иисуса в привычный уклад храмовой жизни, символизировал разрушение, которое очень скоро должно было постигнуть всю систему.
Итак, о Храме можно сказать то же, что и о почитании субботы, принятии пищи, об институте семьи и о земле. Символичные действия Иисуса, а также загадочные разъяснения, которые он предлагал, добавляют штрихи к портрету Иисуса–пророка, подобного Иоанну Крестителю или Иеремии, и в то же время превосходящего их обоих. Он возвещал о приближении Царства Божьего, которого так долго ждал Израиль, однако предсказывал скорее неизбежный суд, чем скорое избавление. Позволю себе повториться: я не пыталось утверждать, будто Иисус выступал против символов иудаизма, потому что считал их негодными или сомневался в их божественном происхождении. Он знал, что приблизилось Царство Божье и его принципы были прямо противоположны тем, в соответствии с которыми использовались в то время символы национальной принадлежности Израиля, служившие прикрытием для разного рода несправедливости. Иисус, будучи пророком, устами которого говорил сам Бог Израилев, словом и делом торжественно провозгласил неотвратимость Божьего суда. Господь, в прошлом не раз предававший Храм своему суду, должен был теперь вынести ему окончательный приговор.
Иисус и символы Цapствa
Обратимся теперь к символам, которые Иисус утверждал своими собственным служением. Как уже указывалось в предыдущей главе, различные поступки Иисуса (я приводил в пример призвание двенадцати учеников) красноречивее всяких слов повествуют о его целях и принципах. Теперь мы знаем о них еще больше. Отвергая традиционное символическое значение земли, семьи, Торы и Храма, Иисус наполнял старые символы новым смыслом, так что они указывали теперь на его собственные цели и дела.
Земля и народ
Иисус очень четко осознавал символизм географического положения (если мы с удовлетворением отмечаем способность евангелистов использовать такие термины, было бы странно отказывать в этом Иисусу). Выбор мест, где он произносил свои основные речи и совершал свои главные дела, свидетельствует о его готовности использовать приверженность иудеев географическому символизму в своих целях. Наглядными примерами тому могут служить Храм и Елеонская гора.
Однако библейские тексты, на которые опирался Иисус, обнаруживали тесную связь между возрождением земли как частью процесса возвращения пленных на родину и возрождением сокрушенных, исстрадавшихся людей. В Ис. 35 пустыня и сухая земля ликуют, ибо пришло время слепым прозреть, глухим — слышать, хромым – скакать, как олень, а немым — петь. Исцеление Иисусом больных, ставшее одним из наиболее широко используемых им символов, не следует считать «доказательством его божественности», как это делали некоторые из ранних отцов Церкви. Не было оно и простым свидетельством его сочувствия страждущим, хотя Иисус не мог его не испытывать. Прежде всего исцеление больных символизировало востановление Израиля Иисусом. Этот факт становится очевидным, если сравнить поведение Иисуса с принципами Кумранской общины. Прочтите так называемый Мессианский Устав кумранитов. Слепые, хромые, глухие и немые не допускались в сообщество возрожденного народа Божьего. Строгое, даже беспощадное, соблюдение законов о непорочности делало это сообщество закрытым и недоступными для большинства людей. Иисус учил противоположному. Исцеление больных свидетельствовало о его готовности принять и утешить всех без исключения. Речь шла не о современном попустительстве и вседозволенности, а о стремлении добраться до самой сути проблемы и дать начало истинно обновленному и возрожденному сообществу людей. Именно ему предстояло символизировать и олицетворять Царство, о котором говорил Иисус.
Семья
Словом и делом Иисус вызывал к жизни новый народ, одновременно переосмысливая поднятие семьи. «Вот матерь Моя и братья Мои; кто будет исполнять волю Божию» (Мк. 3, 34–35). Это сообщество возрожденных, «семья», собравшаяся вокруг Иисуса, была дocтупнa всем и каждому. Единственным условием была верность Иисусу и его проповеди Царства. Она облекла откровение Иисуса в плоть и кровь, бросив вызов, хотя бы косвенно, сторонникам фарисейского и ессейского учений. Подобно новой политической партии, возникшей прямо на глазах давно признанных, она неизбежно воспринималась как угроза. Но, собирая и прославляя эту новую семью, Иисус открывал людям новый мир Божий, повсюду несущий исцеление и благословение — могущественное сочетание в мире, где сила всегда ассоциировалась с опасностью.
Тора
Наряду с символическим переосмыслением понятия народа Божьего, Иисус вводил новые символы возрожденного Израиля, заменившие Тору. В частности, нельзя не отметить, сколь важное место занимает в учении Иисуса прощение. Его не следует воспринимать как еще один недостижимый нравственный критерий. Это вопрос, прежде всего, эсхатологический. Чтобы пояснить свою мысль, позвольте мне немного отвлечься от темы.
Как я уже подчеркивал, современники Иисуса с нетерпением ожидали истинного конца изгнания. Но главные пророки, а также Ездра, Неемия и Даниил, неизменно указывали па изгнание как наказание Израиля за грех, Потому стремление Израиля получить прощение грехов нельзя рассматривать как желание каждого отдельного человека успокоить свою совесть. Предсказания пророка Исаии (гл. 40 — 55) о том, что Яхве покончит с грехами Израиля, совершенно однозначны. Прощение греха, повлекшего за собой изгнание, должно было означать его конец. Итак, прощение грехов не как направленность мысли или со стояние сердца, но как со событие – стало новой гранью эсхатологических ожиданий.
Предлагая прощение, Иисус тем самым объявлял, что с его явлением к людям приблизилось Царство Божье. В равной степени (и именно это я хотел бы подчеркнуть) требование взаимного прощения, предъявлявшееся Иисусом к своим последователям нельзя рассматривать как абстрактную нравственную норму. Оно является частью, если можно так выразиться, эсхатологической Торы. Последователи Иисуса верили, что он положит конец изгнанию и дарует народу прощение грехов. Отказать ближнему в прощении для них означало бы отрицать приближение этого великого и долгожданного события. Образно выражаясь, им пришлось бы пилить сук, на котором они сидели.
Я полагаю, именно это лежит в основе поражающих своей суровостью предостережений людям, не желающим прощать и потому не заслуживающим прощения. Если трапезы Иисуса заменили собой законы о принятии пищи, — то требование прощения вошло в определение новой семьи, нового народа Божьего. Иными словами, оно стало частью обновленной символической Торы. Само по себе, хотя в данный момент у меня нет возможности дальше развивать эту мысль, оно по праву занимает центральное место в молитве, которую Иисус дал своим ученикам в качестве примера. В свою очередь, эта молитва, как понял Иеремиас еще поколение тому назад, стала важнейшим символом, выраженным в практике, для последователей Иисуса как обитателей Царства, проповедников прощения, истинных сынов и дочерей Бога Израилева, проводя черту отличия между »ими и другими движениями внутри иудаизма, утверждая их в положении нового народа Царства, народа прощения, истинных сынов и дочерей Бога Израилева.