какие-то неведомые люди –
Израильтяне, что скорей всего.
О них никто не знает ничего,
И будет так, как царь сейчас рассудит,
по разуму его.
И царь тогда велел сказать блуднице,
чтоб выдала двоих,
что в городе посмели появиться,
опасные в стремлениях своих:
«Они пришли, чтоб высмотреть всю землю.
Немедля захватить мы их должны.
Предвестники они большой войны».
Но только тем словам Раав не внемлет.
Ей свыше откровения даны.
И скрыла соглядатаев на кровле
разумная жена.
В снопы их схоронила, что там сохли,
нарезанного ей на поле льна.
А стражникам сказала: «Приходили
два мужа, погостили у меня,
затем ушли ещё при свете дня.
Совсем недолго здесь они пробыли.
Ушли, судьбу кляня,
что отдыха им нет и вновь дорога
их дальняя зовёт.
Какая-то их мучила тревога.
А свечерело, вышли из ворот.
Гонитесь же за ними поскорее.
Возможно их в пути догнать вполне.
Они ещё на нашей стороне.
До Иордана их схватить успеют.
Не скроются во тьме».
И стражники помчались к Иордану
из города долой!
Ворота затворили и охрану
удвоили вечернею порой.
Раав взошла к разведчикам той ночью.
Сказала им: «Я ведаю, что вам
Господь отдал всю землю и не нам
сберечь её, прославить и упрочить.
Царят здесь страх и срам.
Мы слышали, Чермного моря воды
Бог иссушил, когда
из рабства выводил вас на свободу.
Мы знаем: вы крушили города
царя Сигона вместе с грозным Огом.
Двух Аморрейских низвергли царей
за Иорданом верою своей.
Ведомы вы могучим, грозным Богом –
И нет Его сильней!
Лишь только мы услышали об этом,
тотчас угас наш дух.
От ужаса невзвидели мы света,
военный пыл в сердцах у нас потух.
Господь, ваш Бог, единый Бог на небе.
Он правит в небесах и на земле,
Он видит всех и всё в кромешной мгле,
Ему любой подвластен, кто б он не был,
Он миру быть велел.
Итак, мне поклянитесь сделать милость
вы Господом своим.
От вас беда сегодня отвратилась
намеренным деянием моим.
И вы клянитесь, что мои родные:
отец и мать, семья сестёр моих
и семьи наших братьев дорогих –
моя родня, все души их простые
останутся в живых.
Мне дайте верный знак о клятве вашей,
я ж выполню моё».
Они сказали: «Здесь дороги наши
скрестил Господь в предвиденье своём.
Пусть души наши вместо вас погибнут,
когда вы не откроете сих дел.
И наша милость – славный ваш удел,
в тот час, когда Господь подвигнет
свершить, что Он хотел,
и предаст Он нам в наследье землю».
Тогда, открыв окно,
Раав сказала: «Клятве вашей внемлю.
Спастись вам лишь отсюда суждено».
А дом её к стене той был пристроен,
что окружала весь Иерихон.
Имел в стене одно окошко он.
О нём не знали ни купец, ни воин.
«Когда охватит сон
весь город наш, когда замрёт он тихо –
Раав сказала им, –
вы по верёвке вниз скользнёте лихо
и в ночь уйдёте по делам своим.
Но не к реке идите, а на гору.
Три полных дня пробудете на ней,
таясь там и скрываясь от людей.
А те, кто ищет вас, вернуться в город
в чреде бегущих дней.
И лишь тогда своим путём идите,
когда пройдут три дня.
Тогда к своим безбедно возвратитесь
И добрым словом вспомните меня».
На то ответ получен неизменный:
«Свою мы клятву дали от души.
А ты в окошке этом повяжи
червлёную верёвку – знак священный. 1
Ей кров свой укажи.
Возьми к себе отца и мать родную,
и братьев, и сестёр,
чтоб были у тебя и, не рискуя,
запри ворота дома на запор.
Кто выйдет из дверей, твой дом покинет,
того и кровь на голове его.
Но, кто с тобою будет, кровь того
на наши головы рекою хлынет.
В ответе за него
мы оба, если чья рука коснётся
любого, кто с тобой.
Но кровью вашей дело обернётся,
когда изменишь клятве ты святой».
Раав сказала: «Так оно да будет
по вашим, ныне сказанным словам.
Счастливого пути желаю вам».