Head указывает, что у Матфея верующие постоянно называют Иисуса "Господь", а посторонние - "учитель". Делается вывод о том, что Матфей создал систему обращения, отсутствующую у Марка. Но, возможно, Марк (откровенно плохой автор) либо не придал значения этой системе, либо нарочно убрал ее, чтобы не запутывать рядовых христиан, либо счел недостаточно убедительным, что только апостолы так называли Иисуса. В рамках предположения о гностическом происхождении Марка понятно всеобщее обращение к нему: "Учитель".
Марк явно состоит из отрывочных эпизодов, которые он искусственно связывает, обычно, локализацией. Например, 1:32: "При наступлении же вечера..." служит для перехода от исцеления тещи Петра к исцелению многих. Согласование последовательности эпизодов с Мф и Лк позволяет предполагать заимствование именно из них, а не из прототекстов.
Марк (Петр?) отличается незнанием иудаизма и иудейской географии. Один из многочисленных примеров, Мк7: Иисус идет через Сидон из Тира к Галилейскому морю. Сидон в обратном направлении. Вообще, филологический анализ позволяет предполагать, что географические названия были вставлены в Марка позднее.
Неужели выраженно иудейский Матфей стал бы использовать Марка в качестве авторитетного источника? Тем более что других Евангелий было множество. В том числе, центры распространения гностических Евангелий были ближе к Иудее, чем северо-западные общины, где, видимо, и появился Марк.
Матфей и Марк используют одни и те же искаженные цитаты. Можно предположить, что они были позднее вставлены в Матфея. Минимально вероятно, что Матфей намеренно для своих целей искажал цитаты.
Но для чего заимствовать заведомо ошибочные цитаты? Марк же легко мог заимствовать цитаты из текста Матфея, поскольку не был знаком с иудаизмом и не мог их проверить.
Краткость Марка отнюдь не доказывает его первичности. Из текстов Евангелий совершенно очевидно, что авторы не ставили перед собой задачу максимально подробного описания. Поэтому не представляло проблемы и создание конспекта существующих текстов. Точно так же, как автор Матфея не включил в него десятки других прототекстов, так автор Марка мог вычленить только наиболее, по его мнению, поучительные тезисы из Матфея.
Филологи изобрели ряд эвфемизмов для описания стиля Марка: повторение, краткость, простота стиля, отсутствие литературного языка. На наш взгляд, их более уместно описать как дубликаты (вследствие некритичного копирования источников и незнания синонимов. Также, типично для плохих литераторов, Марк мог часто употреблять особенно понравившиеся ему слова), конспектирование, плохое знание языка. Это свидетельствует, скорее, не о свежести изложения, а о невежественности автора, или о его пренебрежении к тексту.
Краткость и примитивность едва ли могут рассматриваться как следы прототекстов. Мы полагаем, что прототексты состояли из описаний отдельных эпизодов, но каждый эпизод в прототексте (или устной традиции) был полно описан. Иначе трудно объяснить согласования синоптиков именно на уровне эпизодов, а не отдельных слов или тезисов.
То, что иудей Матфей и язычник Лука писали на неплохом греческом (или Матфей хорошо переведен на греческий), вероятно, указывает на то, что и прототексты были написаны лучше, чем Марк. Ухудшение же языка и стиля при конспектировании на чужом языке вполне реально.
У Марка, в отличие от Мф и Лк, часто присутствует слово "немедленно". Это, скорее, след усиления их текстов. Трудно представить, чтобы верующие евангелисты намеренно ослабили текст Марка (если они копировали из него), изъяв указание на немедленность.
Марк часто начинает фразы с "И". Мф и Лк используют иные вводные слова и грамматические конструкции. Обычное объяснение - они улучшали стиль Марка. Но ведь, конспектируя, Марк натуральным образом упрощал бы текст - например, заменяя вводные обороты на "И".
Марк часто вставляет пояснения в середину или окончание перикопа. Например, 3:29-30: "Но кто будет хулить Духа Святого, тому не простится вовек. Сие сказал Он, потому что говорили: в Нем нечистый дух". Но такие вставки разъяснения характерны как раз для конспектирования, а не для оригинальных текстов. Автор копирует оригинальный текст без изменений, а потом поясняет его (сокращенный до непонятности текст) своими словами.
К тому же, неизвестно, когда появились эти разъяснения. Возможно, они принадлежат позднему редактору. Это было бы естественно: ведь сокращенный у Марка текст иногда не вполне понятен, тем более - новообращенным христианам, которым он, по-видимому, и предназначался. В ответ на вопросы редактор добавил и разъяснения.
Марк часто употребляет настоящее время, тогда как Мф и Лк - прошедшее. Сторонники приоритета Марка объясняют это редактированием стиля. Но ведь у Марка присутствуют обороты и настоящего, и прошедшего времени. Он смешивает их или по небрежности, или специально, как своего рода литературный прием, или, более вероятно, плохо зная язык. Аналогично смешивает времена Иоанн. Такие ошибки легко могут возникнуть при небрежном переписывании.
Возможно и иное объяснение. Марк не владеет хорошо ни арамейским, ни греческим. Его языком может быть латинский или какой-нибудь из восточных. Тогда он мог пользоваться соответствующим переводом Мф и Лк, переводя для достоверности обратно на греческий. Отсюда и ошибки в употреблении времени. Позднее Марк был отредактирован под греческий текст Мф и Лк, но настоящее время решили оставить - редактор не был уверен, что это ошибка.
Марк изобилует перебивками текста, после которых вновь продолжает прежнее повествование. Сторонники приоритета Марка называют это его характерной чертой. Мы предполагаем, что это свидетельство многочисленных вставок. Такое обилие мелких вставок характерно как для гностических, так и для неавторитетных церковных текстов. Перебивки могли появиться и как результат конспектирования в несколько этапов: Марк добавлял подробности в уже составленный текст.
Плохой греческий Марка отнюдь не доказывает его более раннего происхождения. Во-первых, мы не знаем, на каком (насколько хорошем) греческом были написаны Матфей и Лука, когда их предположительно использовал Марк. Вполне возможно, что язык был отшлифован после составления Марка. Во-вторых, Марк мог использовать не греческий текст, а переводы Матфея и Луки, а позднее все три были отредактированы до буквального совпадения. Тогда плохое знание автором Марка греческого объясняет плохой язык Евангелия. В-третьих, Марк мог намеренно излагать Матфея и Луку своими словами, чтобы избежать обвинений в плагиате.
Описания воскрешения и явления ученикам образуют длинное окончание Марка 16:9-20. Его нет в ранних текстах, и эта часть обычно признается подделкой. Однако это может быть свидетельством не столько раннего (когда этот эпизод еще не был придуман), сколько гностического происхождения текста. Для гностиков (их мистического направления) натуралистичные подробности воскрешения, изложенные в Евангелиях, представлялись абсурдными, и их просто не включили в Марка.
При обилии доводов и возможности различных объяснений фактов, маловероятно установление приоритета того или иного Евангелия. Но тезис о признании первоисточником Марка имеет далеко идущие последствия: первые христиане практически ничего не знали о жизни и историчности Иисуса. Основной текст Марка: описания чудес и немного тезисов Иисуса (причем, весьма отличных от содержащихся в Евангелии от Фомы). Учитывая сомнительную достоверность чудес для современного читателя, с одной стороны, и легкость моделирования тезисов на основе языческого толкования иудаизма, Марк легко мог быть просто литературным произведением религиозно-поучительного содержания. Такие сочинения тогда были во множестве: позднее, насчитывалось до двух сотен христианских Евангелий.