Кстати, уже сама доступность Септуагинты указывает на позднее происхождение Луки. Трудно представить, кому могло предназначаться множество ее копий до распространения христианства.
Лука использует типичные для компиляторов очень длинные главы (смысловые отрезки), включающие целый ряд сюжетов. Эти сюжеты то пространны - изобилуя авторскими вымыслами (как разговор Марии с Елизаветой), то крайне скомканы там, где они пересказывают другие тексты.
Лука не жил в Иудее, как это видно из текста. Почему тогда его сочинение объявлено Евангелием? Он пишет со слов посторонних, Лк1:2, а не в результате откровения. Какова теологическая ценность такой компиляции?
Лука использует фразы, встречающиеся в других Евангелиях. Хотя, судя по различиям в тексте, этих Евангелий не видел. Здесь опять мы видим подтверждение мнению о существовании текстов или легенд, из которых позднее возникли Евангелия. Скорее всего, это были именно разрозненные тексты и легенды - поэтому Матфей и Лука используют в качестве основы разные их наборы.
Буквальное совпадение некоторых формулировок свидетельствует в пользу письменных текстов. Но в Евангелиях они встречаются часто в разных местах, что свидетельствует о разрозненности текстов. Скорее всего, это были небольшие тексты, вроде писем и рассказов.
Мы полагаем, что такие записанные рассказы были тогда очень в ходу. Новообращенные христиане их активно переписывали, рассылали друг другу и использовали для агитации.
В пользу того, что Евангелия не были написаны свидетелями, говорит и другой факт. В Евангелиях повторяются описания одних и тех же чудес, событий. При множестве проповедей и чудес независимые авторы явно обратили бы внимание на разные факты. Но как иначе, чем общностью источника, объяснить описание одной и той же выборки событий, заимоствованной затем из разных прототекстов.
По-видимому, Лука писал на основе прототекстов и, особенно, наборов высказываний. Одним из таких logia явно был Фома, но однозначно были и другие прототексты, потому что Лука содержит много тезисов, отсутствующих у Фомы, и менее отредактированных, чем у Матфея.
Зачастую одни и те же высказывания Иисуса приведены в разном контексте у Матфея и Луки, причем Матфей имеет тенденцию развивать контекст (событийный фон тезисов).
Понятно, что Матфей оформил тезисы, использованные также и Лукой. Можно спорить, оформил согласно известным ему событиям или просто в литературном жанре. Однако несомненно, что Лука использовал не Матфея, а именно logia или существенно отличающийся текст прото-Матфея, иначе не было смысла изменять и урезать контекст, делая его заведомо менее информативным, если не прямо ошибочным. При том, что Лука использовал прототексты, более ранние, чем Евангелие от Матфея, само Евангелие от Луки могло быть написано и позже Матфея.
В любом случае, Лука был написан раньше, чем значительная часть известного нам Матфея. Осуществил ли массированные заимствования из Луки сам Матфей или поздние редакторы в процессе гармонизации, доподлинно неизвестно.
Существенно, что описание деятельности Иисуса у Луки примерно совпадает с описаниями Мф и Мк. Резко различаются описания до начала проповедования Иисусом и воскрешение. Видимо, эти части и были основными объектами поздних дополнений.
Лука содержит мало описаний чудес, особенно заведомо нереальных физических исцелений. Исцеления душевнобольных, остановка кровотечения - сравнительно допустимые события (в последнем случае вспомним Распутина). Слышав о зомбировании, мы можем и допустить и воскрешение только умерших.
Лука приводит более точные и полные формулировки тезисов. Можно предположить, что Лука компилировал имеющиеся материалы значительно точнее, чем Матфей и Марк. Возможно также, что Лука писал раньше, пока жизнь Иисуса не покрылась толстым слоем легенд.
Лука пытается объяснить многие тезисы. По нашему мнению, он добавляет отдельные фразы, которые могут прояснить текст, и даже целые тексты по образцу притч. Интересно его отличие от редакторов Матфея, которые, в основном, дополняли исходный текст рассказами о чудесах. Вообще, "чистить" текст Матфея можно гораздо надежнее, ввиду бесхитростности Матфея и очевидности его правок. Искажения же Луки очень хорошо привязаны к тексту, и далеко не всегда можно их однозначно выделить. Но это рассуждения человека со здравым смыслом, а не теолога.
Лука сильно базировался на гностических текстах. Его корреляция с Фомой довольно высока, гораздо выше, чем у Матфея. Лука не только подвергает тезисы Фомы минимальной редакции (или не редактирует вообще). В некоторых случаях заимствования из Фомы (или общих с Фомой прототекстов) встречаются у Луки, но не у Матфея.
1:1-4: "Как многие начали составлять повествования об исполнившихся меж нами событиях, как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, - то рассудилось и мне... по порядку описать тебе, достопочтенный Теофил, чтобы ты узнал правду о том учении, в котором был наставлен".
Едва ли кто-то предпринял бы столь глобальный труд, как составление Евангелия, в качестве наставления одному новообращенному христианину. Собственно, Теофил больше нигде в Евангелии не упоминается, Лука к нему не обращается. Евангелие составлено совершенно не в форме наставления или письма. То есть, Лука изначально составлял литературное произведение, и позволил себе некоторые вольности изложения.
Кстати, Теофил мог быть вымышленным персонажем. Привнесение таких "искусственных" собеседников было распространенным приемом в литературе того времени. На это может указывать и выбор имени: "боголюб".
Лука полагается на слова "очевидцев и служителей Слова" - очевидно, сам он не знал Иисуса. Действительно, имея такой опыт, было бы глупо полагаться на очевидцев. "Передали нам" - то есть, христианам, а не конкретно Луке (говоря о себе, Лука пишет: "рассудилось и мне", а не "нам"). То есть, источники Луки известны не более чем любое предание.
Конечно, крайне интересно, кто же эти многие, "которые начали составлять повествования". Это мы вряд ли узнаем. Видимо, в отсутствие Евангелий процветало народное творчество, составляющее легенды об Иисусе. Часть из него была намеренно уничтожена после составления официальных Евангелий, часть утрачена в отсутствие заказов на переписывание. В любом случае, здесь имеется подтверждение тому мнению, что в основе официальных Евангелий лежит некий текст или общеизвестный тогда набор текстов.
Интересен и термин: "повествования", более точно: "упорядоченное изложение". То есть, и Лука не считал их за хроники. Лука составлял Евангелие на основании разрозненных ("неупорядоченных") прототекстов. Достоверность такой коллекции более чем сомнительна.
Кстати, укажем на фальсификацию синодального перевода: "о совершенно известных между нами событиях". В исходном тексте, Лука просто считает эти события имевшими место, а отнюдь не утверждает их достоверность и известность.
1:5: "был священник из Авиевой чреды, именем Захария, и жена его из рода Ааронова..." 1Пар24 описывает Давида, определившего служение по родам: в частности, и Авия. На протяжении 1000 лет никто не вел генеалогию.
Ко времени Иисуса исчезли даже потомки первосвященника Задока, ведшие свою генеалогию от Вавилонского пленения.
1:9: "он {Захария} был избран по жребию, согласно обычаю священников, войти в святилище Господа и принести в жертву благовония".
Простые работы священников обыкновенно распределялись (по мере заслуг). В целом, достоверно не известно, что обычный священник мог войти в святилище.
В Целом, в жребии не было бы особого смысла. Ber11: "В субботу священники уходящей смены скажут приходящим священникам..." То есть, смены менялись еженедельно. Или, по крайней мере, так считали позднее. Исх30:7-8: благовония приносились в жертву дважды в день. Итого четырнадцать раз в смену. Вряд ли священников было так много, что жребий был рациональней очереди.
Забавно, что Лука проводит различие между Захарией, потомком Авия, и его женой Елизаветой, происходящей от Аарона. Но Исх30:7 подчеркивает, что жертву благовоний приносят как раз потомки Аарона.