Первому явился Господь, по воскресении, не кому-либо из ближайших учеников, – ни Петру, ни Иоанну, – ни даже матери, а брату Иакову, по свидетельству «Евангелия от Евреев»; [287]знает об этом и Павел (1 Кор. 15, 7.)
Вот какова любовь между братьями: жизнь соединила – не разлучила смерть. Может быть, потому именно, что первый из домашних врагов Иисуса, последний по вере – Иаков, ему-то, по воскресении, Господь и является, перовому.
XXVI
«Стену» свою разрушил сам Израиль: Иакова, за открытое, перед всем народом, исповедание Христа, иудейские старейшины, поставив, кажется, на том самом «крыле храма», где некогда Господа искушал сатана, – столкнули вниз, в долину Кедрона. [288]
Так умер мученик – мучитель Брата. Падая в пропасть и слыша, как ветер свистит в ушах его, понял ли он, о чем рыдала свирель Пастушка Назаретского: «воззрят на Того, Кого пронзили»? Этою последнею жалобой не пронзил ли сердца ему смертного ветра свирельный свист?
Рушилась «Стена» Израиля, и гнев Божий пал на него: Иерусалим был разрушен.
Се, оставляется дом ваш пуст.(Мт 23, 38.)
XXVII
Мученик – дед, Иаков; внуки, Иаков и Закер, – исповедники, спасшиеся только чудом из пасти львиной (Домитиана), как мы уже знаем из «Воспоминаний» того же Гегезиппа. Мозоли от работы – на руках у внуков; мозоли от молитвы – на коленях у деда: между тем и этими – вся трудовая, святая жизнь Святого Семейства. [289]
Только на таком дереве – Израиле, и на такой ветви его – доме Иосифа, мог расцвести такой божественный цветок – Иисус. Вот куда уходит Он корнями Своими и откуда Ему надо их вырвать. Если бы молодое растение, вырываемое с корнем из земли, могло чувствовать, то ему было бы так же больно, как Иисусу.
XXVIII
Трудно человеку понять, что Бог иногда требует от него любви, как будто ненавидящей, безжалостной к людям: «если кто не возненавидит отца своего и матери»… Может быть, трудно было это понять и Человеку Иисусу. Кажется, все эти двадцать лет Он только и делает, что этому учится.
Близ Меня – близ Огня,
далеко от Меня – далеко от Царства,
это Он знает: в царство Его можно войти только через огонь. Оба дома – большой, Израиля, и Назаретский, маленький, – «слишком любил», «перелюбил», и выжег огнем Своей любви – опустошил: «се, оставляется дом ваш пуст».
Может быть, главная мука Его – уже начало Креста – вовсе не то, что люди мучают Его, a то, что Он их мучает, любя; губит, чтобы спасти: «кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее». Страшно человеку так любить; но Он не может – иначе, как не может огонь не жечь.
XXIX
Самое же удивительное – страшное в жизни Его то, что, страдая, как никто никогда не страдал. Он этого хочет Сам, потому что этого хочет Отец, а воля Отца – Его.
Издали притягивает Иисуса Крест, как магнит железо. Легкая сначала, как летнего облака по белым от маргариток, Галилейским горным пастбищам, скользящая тень, – все тяжелеет, густеет над Ним, останавливается, от Назарета до Голгофы протянувшаяся, тень Креста.
4. Мой час пришел
I
В год Рождества Христова, перед самым воцарением Иродова сына, Архелая, вспыхнуло во всей Иудее, Галилее, Идумее и Заиорданской области, восстание против Рима – один из многих валов мертвой зыби, идущей от Антиоха Эпифана, осквернителя храма, до Тита Веспасиана, его разрушителя. [290]Иуда Галилеянин, полумессия, полуразбойник, поднял восстание. [291]Главное гнездо его было в соседней с Назаретом столице Нижней Галилеи, Сепфорисе, где, ограбив царскую казну и овладев оружейными складами, Иуда засел, и откуда, делая вылазки, грабил, жег, убивал своих и чужих, воспевая Осанну Господу и проповедуя наступающее царство Мессии.
Римский проконсул, Публий Квинтилий Вар, во главе Сирийских легионов, подавил восстание в самом начале, с расчетливо-холодною римскою жестокостью разрушил и сжег дотла осиное гнездо бунтовщиков, Сепфорис, продал жителей в рабство и, преследуя по всей Святой Земле рассеянные шайки мятежников, две тысячи их распял на крестах. [292]
II
«Ради полезнейшего примера», res saluberrimi exempli, ставились, обыкновенно, кресты на высоких и далеко отовсюду видных, «лобных» местах. [293]Может быть, и на вершине Назаретского холма зачернели кресты на красном зареве пылавшего Сепфориса.
«Сколько забрано плотников делать кресты; как бы не забрали и Иосифа», – думала, может быть, мать в Назаретском домике, над колыбелью Младенца, спавшего под красным пологом зарева, в черной тени крестов.
III
Лет через десять, в 6-м году нашей эры, 10–11-м от настоящего года Р. X., когда в Иудее, присоединенной, по низложении царя Архелая, к римской провинции Сирии, объявлена была проконсулом Публием Сульпицием Квиринием всенародная перепись для счета вносимых в казну податей, – для иудеев «мерзость перед Господом», – вспыхнуло второе восстание. Тот же ли Иуда Галилеянин поднял его, или другой самозванец под именем Иуды, мы хорошенько не знаем; но и этот, как тот, полуразбойник, полумессия, грабил, жег, убивал, и проповедовал царство Божие. «Нет царя, кроме Бога!» – повторял он святой клич Макавеев, и молился святейшей молитвой Израиля: Господи, царствуй над нами один!
«Если мы победим, – говорил, – то царство Божие с нами придет; если же погибнем, то Господь, воскресив нас из мертвых, как первенцев, возлюбленных Своих, для дней Мессии, дарует нам нетленной славы венец».
Римскими легионами проконсула Колония подавлено было и это второе восстание. Так же пылал Сепфорис; так же распяты были на крестах мятежники; и если опять зачернели, в красном зареве пожара, кресты на вершине Назаретского холма, то их уже Своими глазами увидел отрок Иисус, – Ему было тогда лет одиннадцать. [294]
IV
«Проклят пред Богом всякий висящий на дереве» (Втор. 21, 23), – что это значит, может быть, Иисус не понимал, читая в Назаретской школе, вместе с другими детьми, этот стих в свитке Закона, и только теперь, увидев кресты, понял: «Проклят на кресте висящий, распятый». И сердце Его, от недоумения, слабо, веще дрогнуло.
Masmera min hazelub.
Длинные гвозди креста,
три эти слова, должно быть, повторяемые часто в те дни, особенно, галилейскими плотниками, слышать мог Иисус. Стук молотка в мастерской плотника Иосифа, вбивавшего длинные, черные гвозди в белую, как человеческое тело, доску нового дерева, может быть, напоминали Иисусу трех этих слов пронзающий звук:
masmera min hazelub.
Сколько раз потом, уже в явной жизни Своей, говорит Он о кресте для Себя; «Сын человеческий будет убит»: для Него, Мессии, Царя Израиля, «убит», значит, по римским законам, «распят»; сколько раз говорит о кресте и для других: «Кто не несет креста своего, тот недостоин Меня». Мог ли бы Он так говорить, если бы тогда, в Назарете, глазами не увидел и сердцем не запомнил Креста?
288
По Гегезиппу, около 68–69 гг., в самый канун разрушения Иерусалима; по Иосифу Флавию, в 62 г., Antiq., XX, 9, 1. – Henneke, I, 104.
289
Один из двух учеников Эммаусовых, по свидетельству Луки (24, 18), – Клеопа, брат Иосифа, нареченного отца Иисусова, а другой, – по древнему сказанию, может быть, воспоминанию Церкви, – сын Клеопы, Симеон (что подтверждает Ориген, Henneke, I, 107 и Codex S. Ев. Луки), будущий второй, после Иакова, брата Господня, глава Иерусалимской Церкви, – мученик, в глубочайшей, более чем столетней старости, что, может быть, только маловерью нашему невероятно. – Схваченный, по доносу, проконсулом Аттиком, во дни Траяна, за исповедание Христа и принадлежность к «царскому дому Давидову», перенеся многодневные пытки, с удивлявшим самих палачей мужеством, Симеон был распят на кресте (Euseb., Н. Е., III, 32, 3–6. – Henneke, I, 107. – Ed. Meyer, I, 74). He горело ли в нем сердце на этом последнем пути, так же как на том, в Эмма усе, и только теперь не узнал ли он, неузнанного тогда, Спутника?
290
Нет никаких оснований сомневаться в свидетельстве Луки и Матфея, что Иисус родился «во дни царя Ирода», а так как, по Иосифу Флавию, Ирод умер в 40 году нашей эры, то Иисус не мог родиться позже этого года, и родился, вероятно, около 4–5 года до так называемого «Рождества Христова».
292
Joseph Flav., Ant, XVII, 10, 8–10; Bell. Jud., II, 1,4.-Wellhausen, Israelitische und Judische Geschichte, 1921. S. 326–328. – Klausner, Jesus of Nazareth, 155–157.
294
Joseph Flav., Antiq., XVIII, l, l; XX, 5, 2. – Судьям Апостолов напоминает в синедрионе законоучитель Гамалиил: «Иуда Галилеянин явился во время переписи и увлек за собой довольно народа (здесь ев. Лука исправляет свою хронологическую ошибку в Евангелии, где перепись Квириния отнесена к Р. X.); но он погиб, и все, кто слушал его, рассеялись. И ныне говорю вам: отстаньте от людей сих и оставьте их, ибо, если это предприятие и это дело от людей, то оно разрушится; а если от Бога, то вы не можете разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и богопротивниками». – Деян. Апост. 5, 34–39. – Volkmar, Jesus Nazarenus, 43. – P. Rohrbach, 162–165. – Klausner, 162–163.