А если правитель не освободит Иисуса из Назарета, что он должен сделать с ним? Здесь перед ним стоит очевидная альтернатива: либо казнь, либо заключение. Но Пилат вынуждает толпу принять соответствующее решение. Это позволяет ему «умыть руки» (Мф 27:24 — здесь он делает это в буквальном смысле слова) относительно этого дела. Можно сказать, что с политической точки зрения Пилат поступил мудро, и это вполне соответствует всему тому, что мы знаем о нем от других авторов, относящихся к Пилату без симпатии (например, Филон и Флавий).
И снова «они» — то есть толпа (см. Мк 15:11) — вместе с влиятельными священниками громкими криками высказывают свое требование освободить Варавву. Что же касается судьбы Иисуса, они кричат: «Распни его!» Они не хотят, чтобы того бросили в тюрьму, но настаивают на высшей мере наказания для него: на распятии. Они надеются, что со смертью Иисуса созданное им движение исчезнет, а его ближайшие последователи будут морально раздавлены.
Спрашивая: «Какое же Он сделал зло?» (Мк 15:14) — Пилат не совершил «тактической ошибки», как выразился один комментатор, не было здесь и «слабости», как предполагает другой. Властитель готов удовлетворить пожелания влиятельных священников, требующих казни Иисуса, но одновременно хочет избавить себя от политического риска. Он думает только об одном: чтобы вынесение приговора Иисусу не спровоцировало возмущения иудеев или не показалось им очередным проявлением жестокости со стороны римлян. Пилат не хочет навлекать на себя потенциальные неприятности. Он всего–навсего стремится снять с себя ответственность (подобную тактику использует римский проконсул Галлион в Коринфе, который расценил представленное ему дело как внутренние споры иудеев, не подлежащие его юрисдикции; см. Деян 18:12–17). Если толпа настаивает на смертной казни для Иисуса, он бы хотел узнать, почему, и желает, чтобы они сами о том публично заявили.
Наконец, не желая более усиливать возбуждение толпы, Пилат велит освободить Варавву (Мк 15:15). И опять же этот ход не свидетельствует о его слабости. На самом деле здесь Пилат заботится о том, чтобы не обидеть своих союзников — влиятельных священников. В других случаях Пилат сталкивался с недовольством «черни», то есть обычных людей, а не влиятельных священников. И здесь он хочет удовлетворить пожелания влиятельных священников, однако предварительно убедившись в том, что не совершает ошибки. Выдав Варавву народу, Пилат передает Иисуса в руки римских воинов, которые будут совершать казнь.
В евангелиях Пилат выглядит колеблющимся правителем, который желал бы отпустить Иисуса, но в итоге вынужден уступить требованиям влиятельной иерусалимской элиты. Многие ставили под сомнение достоверность этой картины. Иные предполагали, что евангелистами здесь двигали апологетические мотивы: что они стремились представить Иисуса и первых христиан союзниками Рима. В конце концов, говорят сторонники этой теории, именно иудейские правители, а не римский префект желали убить Иисуса. Евангелисты могли литературно использовать образ колеблющегося и нерешительного Пилата, это вполне вероятно. Но крайне неправдоподобно думать, что они ее изобрели. Если мы вспомним политическую и социальную обстановку тогдашней Палестины, то не станем удивляться тому, что Пилату не хотелось столь публично и столь вызывающе предавать казни известного галилейского пророка, многие последователи которого находились в эти дни в Иерусалиме. Иисус на кресте мог спровоцировать бунт, а этого Пилат изо всех сил стремился избежать. Поскольку Иисус не призывал к вооруженной борьбе, он представлял для Рима сравнительно небольшую опасность. Здесь было бы достаточно бичевания и какого–то срока тюремного заключения. Однако влиятельные священники настаивали на его смерти. Пилат уступил им, но при этом ясно продемонстрировал, что желание казнить Иисуса исходит не от него самого.
Насмешки над Иисусом
Над приговоренными к распятию нередко насмехались и до, и во время казни. В случае Иисуса это началось еще на иудейском совете. Ему закрывают лицо, а затем кричат: «Прореки» (Мк 14:65). В конце концов, если он действительно пророк, он и с завязанными глазами с помощью предвидения может узнать, кто наносит ему удары. Я уверен, что стражникам и слугам влиятельных священников все это казалось прекрасным развлечением.