Прошло несколько недель, и появились слухи, что Витгенштейн, держа в руках раскаленную докрасна кочергу, угрожал Попперу. Но хотя на том собрании присутствовали величайшие умы того времени, включая Бертрана Рассела и других знаменитых философов, общественных деятелей, эти люди так и не смогли установить, что же именно происходило на той встрече и в какой последовательности. Дал ли Поппер сокрушительный ответ на возражения Витгенштейна, прежде чем последний покинул комнату? Или же он произнес свои слова уже в его отсутствие? В какой момент Витгенштейн взял в руки кочергу? И была она при этом раскаленной или холодной? Хлопнул ли он дверью, покинув комнату, или вышел тихо? Несколько лет назад вышла замечательная книжка под названием «Кочерга Витгенштейна» (Wittgensteins Poker, London: Faber, 2001), написанная двумя плодовитыми журналистами, Дэвидом Эдмондсом (David Edmonds) и Джоном Айдиноу (John Eidinow)[13], где все событие описывается достаточно подробно. Авторы делают гипотетический вывод, что же там произошло на самом деле, эта гипотеза совпадает с показаниями одних очевидцев и в той или иной мере расходится с показаниями других. Эдмондс и Айдиноу отказываются верить версии Поппера на том основании, что им двигало корыстное желание отразить в этой истории свою великую победу над Витгенштейном, но, возможно, авторы ошибаются. Так что согласие относительно истинного положения вещей не было установлено, но нам стоит обратить внимание на одну важную вещь: никто не утверждал, что ничего вообще не происходило — что не было ни самой встречи, ни кочерги, ни двух философов, один из которых покинул комнату. Нечто произошло, но яркое событие развернулось слишком быстро и было слишком неожиданным, так что все его очевидцы — люди, в силу своей профессии интересующиеся установлением истины, — так и не смогли прийти к единому мнению. Любой адвокат знает, что подобное часто встречается, когда в суде выступают очевидцы. Они видели одно и то же яркое и драматичное происшествие, однако их показания не совпадают. И тем не менее снова следует подчеркнуть: это не значит, что ничего не происходило. Скорее — прямо наоборот. Именно такой вывод, как я полагаю, мы должны сделать при беглом первом знакомстве с евангельскими повествованиями.
Особые очертания веры первых христиан в воскресение
Теперь мы рассмотрим представления первых поколений христиан о жизни после смерти и воскресении. Если мы попытаемся разместить их на одной «карте» наряду с представлениями античных язычников и античных иудеев, мы сразу заметим некоторые интересные закономерности. Представления о жизни после смерти — одно из самых консервативных понятий в любой культуре. Мнения людей о других аспектах жизни могут меняться, но представления о смерти (включая представление о том, как нужно хоронить покойников) сохраняют удивительное постоянство. Люди могут ставить под вопрос другие стороны своего мировоззрения, но когда у них умирает любимый человек, они хотят, чтобы похороны выглядели именно так, как они привыкли их видеть. Первые поколения христиан относятся к разным слоям иудейского и языческого мира, и потому можно было бы ожидать, что на протяжении первых двух веков мы увидим у них разнообразие представлений о жизни после смерти. И вот что нас поразит — этого нет. Павел, другие авторы Нового Завета, мужи апостольские и апологеты и великие богословы конца II века (такие как Ириней, Тертуллиан или Ориген) единодушны в своих представлениях о том, что происходит с членами народа Божьего после смерти.
Есть одно важное исключение на фоне удивительно устойчивой картины веры первых христиан в воскресение — это писания тех, кого мы называем гностиками[14] (например, Евангелие от Фомы), которыми восхищаются некоторые американские исследователи. Они утверждают, что именно эти тексты отражают самые древние представления христиан и помогают нам приобщиться к изначальному христианству, которое затем было затемнено авторами Нового Завета, и не в последнюю очередь — четырьмя евангелистами, создателями канонических евангелий. Как я аргументированно показывал в других работах, все обстоит прямо противоположным образом: гностические тексты созданы позднее, их авторы отталкиваются от канонических текстов и идут в ином направлении. На самом деле таково мнение большинства исследователей Нового Завета по всему миру, хотя трудно со всей определенностью сказать это о Северной Америке в данный момент. Как бы там ни было, стоит рассматривать эти тексты как попытку, используя язык первых христиан — в нашем случае, язык, которым христиане описывали жизнь после смерти, — с его помощью выразить совершенно иные представления.