— Сад, родимый, дай мне травы!
Дал сад травы, отнес мышонок траву овце, овца обрадовалась, дала молока, мышонок взял молоко и бегом к старушке, та перестала горевать, расцвела как роза, получил мышонок свой хвост.
Мчится он к нашему деревенскому кузнецу Марио Муссо.
— Приклепай мне хвост. Его оторвала старушка, у которой я выпил молоко.
— Ладно, только уговор: не ешь моего кота, у него глаза горят как уголья, зимой меня греют.
— Не бойся, не съем.
Раздул кузнец мехи, накалил железо, гнул, стучал, приклепал хвост.
— Спасибо тебе, друг, знаешь, а ведь я — Иисус, превратившийся в мышь.
Засмеялся Марио Муссо.
— Иисус? Где-то я слыхал это имя.
Отправился мышонок восвояси, но тут свалила его болезнь. Приходит доктор, в шляпе, книга под мышкой, осмотрел его, ощупал, назначил мазь.
— Она хоть и пахучая, — говорит, — да не щиплет и жар хорошо снимает.
Намазал доктор мышонка мазью, а он возьми да умри. Умер мышонок, Иисус наш всемогущий. Зазвонили колокола, старушка Магдалина плачет, убивается, локти себе кусает. Отнесли мертвого Иисуса-мышонка в пещеру, и пришли поклониться ему все, кто живут на земле: и воробей, и ягненок, и коза, и петух, и цыпленок, и трава-мурава, и матушка-фасоль, и сверчок, и та туча, что пролила дождь, и свет сияющего солнца.
Тут и сказочке конец.