Артур Николаевич сделал рывок и закряхтел. Гиря приподнялась от земли на пару сантиметров. Но той лёгкости и непринуждённости, что демонстрировал парой мгновений раньше донор-спортсмен, не наблюдалось.
– Давайте еще раз! – скомандовал Рабочий.
Но ни раз, ни еще раз ни еще много-много раз не дали никакого результата.
– Я! Я сам попробую! Возможно, это месть мне!
Рабочий сорвал шапочку с Артура Николаевича и натянул на себя, по-новой подключил датчики и прижался ко лбу донора. Едва планшет издал финальный писк, ринулся к гире и схватился левой рукой. Не то за счет молодости, не то в силу исследовательской экспрессии – гиря поднялась чуть выше, чем у недавнего добровольца. Но снова не так легко и высоко, как у донора.
– Не понимаю… Это же…
– Прорыв, прорыв, – сплюнул себе под ноги Артур Николаевич. Датчики на стенах тут же замигали ярко-желтым светом. Но все взоры собравшихся сейчас были прикованы к алеющему лицу Председателя. На сереющего аспиранта Рабочего же смотрели со смесью ехидства и презрения.
– Возмутительно! Да это же просто! Это! – алеющий Председатель хватал ртом воздух, силясь подобрать верные слова для выражения собственной мысли.
– Я забираю! – раздался тихий голос из кулис. Мужчина-из-тени так и не вышел на свет. Но двух слов было достаточно, чтобы охладить пыл Председателя. Двое сотрудников поднялись на сцену, бережно сняли шапочки с датчиками и уложили обратно в кейс. После чего в ожидании повернулись к Рабочему. И, поняв, что тот недвижим, как всё имущество Корпорации, аккуратно взяли его под руки и увели со сцены.
***
За три года до Презентации.
– Витя, я прошу тебя, оставь эту идею! Ты не ведаешь, к чему это может привести!
Профессор устало отложил очки и потёр переносицу. Обвёл лабораторию потухшим блёклым взглядом и прикрыл глаза. Он в тысячный раз попытался вразумить своего аспиранта. И в тысячный раз потерпел поражение!
– Профессор, вы не понимаете! Это же будет Прорыв! Вы только представьте – вот нужно кому-то научиться быстро забивать гвозди. Зачем ему тратить годы, тренироваться, когда можно пойти к Мастеру и загрузить себе конкретный скилл прямо в голову! Ну красота же, а! Кто хочет учиться забивать гвозди – кладёт на это жизнь! А потом берёт и передаёт свой навык! А медицина, а! Представьте, какие возможности там можно раскрыть? Целая каста людей, которые собирают скиллы. Прокачивают навыки, а после передают их другим. В готовом виде, так сказать. Я даже имя этой касте придумал! Хаморы! Просветлённые хаморы, звучит же, правда?
– Иврит? – уточнил профессор.
– Ага! В переводчике ночь искал, всё подбирал, чтобы звучало красиво! – довольный собой поделился Виктор.
– Как ты собираешься это делать? Ну как?
– Считывать последовательность импульсов, трансформировать с помощью преобразователя, потом растрансформировать, загружать в голову, там формировать новые нейронные связи! Профессор, ну что я вам такие элементарные вещи объясняю!
Профессор тяжело вздохнул.
– Витя, труд сделал из обезьяны человека, забыл?
– Профе-е-ессор! – протянул аспирант. – Вы сейчас серьёзно? Вы же доктор наук! Ну какое из обезьяны человека, ну!
Профессор снова тяжело вздохнул и водрузил очки на нос. В очередной раз его попытка переубедить настырного аспиранта провалилась.
***
За пять лет до Презентации.
Это были последние каникулы перед поступлением на стажировку. До конца месяца необходимо было сдать в приёмную комиссию описание научного открытия, над которым в последствии ему предстояло трудиться. Виктор Рабочий ехал в электричке в родную деревню и с тоской глядел на пробегающие мимо лесополосы и поля, поля и лесополосы. Никаких годных идей в голове не было. Никаких озарений и открытий за время учебы не случилось. Если он не сумеет пробиться в аспирантуру при Корпорации—в лучшем случае вернётся работать сельским учителем. После столичных возможностей и духа Корпорации это казалось если не персональным адом, то местом, очень близким к нему.
– Станция Репехово.
Виктор поднялся и двинулся к выходу. Родная деревня скрывалась аккурат за разъезжающимися дверями электрички. Покосившиеся домишки, прополотые огороды и палисадники, дальше лес и некогда колхозное поле. Сейчас на поле проводили эксперименты по подкормке зерновых. Успехов не добивались. Отчего каждый сосед считал своим долгом выяснить – ну, когда там уже Витёк отучится и выдумает какой-нибудь сверхнавоз, чтоб возродить родной колхоз. Идея сверхнавоза для колхоза Виктора совсем не привлекала. Но никаких иных идей, подходящих для серьёзного открытия, у него тоже не было. Признаться, что в последние дни крамольные мысли о навозе нет-нет, да и проскакивали в голове, он не решался даже самому себе. Потому списывал всё на игру воспоминаний и тут же сосредотачивался на научном поиске.