Глава 24
КОГДА ЦВЕТУТ ПИОНЫ
Глебовы не могли помыслить начала лета без зацветающих пионов. Пушистые бордовые шапки и сочная зелень тогда непременно оказывались в гостиной и спальнях. Конечно, что-то оставляли в саду, но все же большую часть срезали — слишком уж чарующим был их аромат. С ним не могли сравниться ни розы, ни другие цветы-аристократы, которые почти никогда не приносили в дом.
Любовь к пионам своим домашним привила Елена Федоровна. Она, в общем-то, не делала ничего особенного, а просто ставила цветы в вазу. И когда за окном лил дождь, чуть приоткрывала окна, чтобы влажный воздух мог лучше раскрыть их аромат.
Это был запах самого лета, который хотелось сохранить до самого последнего мига. Он как бы сообщал: «Ловите момент, со мной так хорошо, а то ведь скоро все это закончится!» Казалось, вместе с пионами Елена Федоровна приносила в дом магический коктейль, состоящий из желания наполнять свою жизнь мечтами и надеждами и еле заметного привкуса тоски, предмет которой оставался загадкой. В этом заключался особый смак. Его ощущали все Глебовы, включая даже самого маленького из них — впечатлительного Алешу.
Магия вершилась ночью, во снах домочадцев. Все дело было в какой-то особой тайной химии, приходившей в действие, когда солнце скрывалось за горизонтом. Всем без исключения в эти дни снилось что-то примечательное, чего хватало на целый год вперед, до следующего цветения пионов. Не обо всех снах решались рассказывать, но совершенно очевидно, что о них думали, оставшись наедине со своими мыслями.
В ту ночь Алеша заснул очень быстро, несмотря на то что Гера допоздна просидел за своим ноутбуком.
Во сне все происходило где-то в южных краях. Алеша это понял по ослепительно-яркому солнцу и окружающему пейзажу, напоминающему пустыню.
Железная дорога. Только на ней не вагоны, а очень странные конструкции. Они похожи на высокие тонкие лапки пауков, какие есть, например, у сенокосцев, только увеличенные во множество тысяч раз. Металлические конструкции прикреплены к платформе, снабженной колесами. Благодаря этому они могут медленно перемещаться по рельсам. Там, на высоте, в метрах двадцати от земли, находятся кабины с посадочными местами для пассажиров. Попасть туда можно лишь по неудобным железным лестницам, расположенным под углом в тридцать градусов по обеим сторонам от кабин. Они немного похожи на пожарные лестницы, только здесь перекладины расположены значительно дальше друг от друга. И потому восхождение по ним никак нельзя назвать ни удобным, ни безопасным. Оно требует навыка. Когда поднимаешься наверх, приходится перелезать через спинку дивана, чтобы занять свое место. Такая вот странная конструкция.
В каждой кабине два обращенных друг на друга диванчика в пурпурно-желтых чехлах. На вид они довольно тесные, но тем не менее каждый может вместить до четырех человек. Кабины были без стен: только легкий тканевый навес над головами защищал от солнечных лучей. Когда Алеша находился там, этот навес был собран, и пассажиры сидели под открытым небом. Этот странный поезд очень походил на караван, и, когда он приходил в движение, казалось, что сидишь на спине какого-то невероятно огромного животного. Караван то ли идет, то ли плывет, то ли летит. Впрочем, что бы это ни было, его ход был неспешным и торжественным. Кабина приятно покачивалась, не сильно, в самый раз, чтобы задремать. Кажется, что само дыхание происходило в такт покачиваний. И уже нет сомнений, что этому движению не будет ни конца ни края. Но вдруг остановка.
Алеша проснулся оттого, что почувствовал, как ему в глаза светит солнце. Пахло пионами. Мальчик понял, что проспал свое любимое раннее утро, но караван, в котором он прокатился, явно того стоил. «И в общем-то, хорошо, что караван сделал остановку, — думал Алеша, спускаясь вниз. — Ведь так можно было проспать весь день». Все вышло так, будто Алеша действительно куда-то ехал, а теперь была промежуточная станция. Он ощущал явь как продолжение сна. То, что происходило теперь, было развитием того, что было тогда — ночью, как будто его на попутке довезли до места. Такое с Алешей случилось впервые.
Весь день его не покидало чувство, что ночью он снова продолжит свое путешествие в той загадочной повозке. Во время завтрака глаза Алеши всем хитро улыбались, как будто он один знал что-то совершенно особенное. В этом взгляде не было вызова, разве что нечто чуть-чуть заговорщицкое и отрешенное. Помогая после бабушке на кухне, Алеша был полон задумчивости. Он не успевал вытирать тарелки, которые мыла Елена Федоровна, и потому ей приходилось ждать, когда внук доделает свою работу, чтобы из ее рук принять новую посуду.