В ту ночь Икар заснул на ковре перед камином в обнимку с Эктором, а генерал Гусман с улыбкой спрятал в потайной ящичек стола радужный кубик. Воздушный змей был под его полным контролем, он держал в своих руках крепкую нить и направлял Икара, куда хотел.
Теперь же, когда мальчишка вырос и заговорил о крыльях, что могут поднять к самой границе купола или даже выше (ведь там должны быть окна, открывающиеся в небо, мой генерал?), теперь генерал испытывал нешуточную тревогу и уже не в первый раз доставал потаённый футляр.
Но нельзя вечно сидеть в засаде и наблюдать за зверем. Надо или выстрелить, или бросить всё и отступиться.
Генерал Гуман дал Икару срок до завтрашнего вечера.
***
Из дневника писателя
Чилийский бордоский бленд поистине творит чудеса. Сегодня директор Гуидо рассказал мне, что в прошлые годы в приюте Святого Франциска проводились медицинские эксперименты на детях. Я всё внимательно выслушал, а как только вернулся домой, немедленно записал подробности, касающиеся Икара. Не потому, что это Икар, а потому что самая интересная история оказалась связанной с ним. Мог ли на его месте быть другой ребёнок? Или всё затевалось ради него одного? Как известно, если хочешь спрятать дерево — спрячь его в лесу. Надо разобраться, каким деревом является Икар и что значит это дерево для его величества Красной Смерти? Благо, что мы пили элитное чилийское вино и мой разум не был отуплён, за это я ручаюсь.
Рассказ директора Гуидо
Была прекрасная весенняя ночь. Весь город стоял в цвету, даже Ла Бока. Прибыл генерал с небольшой группой подчинённых и несколькими гринго во главе с толстым потным коротышкой с непроизносимым именем. Они расположились в малой музыкальной комнате и велели привести Икара и Серхио. Икар шёл бодро, он всегда спал чутко, быстро стряхивал с себя дрёму и был готов к новым приключениям. Серхио, наоборот, выглядел заспанным и не понимающим, чего от него хотят. Он прижимал к груди свою любимую игрушку — старого зайца в фартуке. Меня попросили присутствовать как воспитателя крыла, чтобы дети вели себя спокойнее. Генерал сказал, что мальчикам запустят в кровь рыбок, но не надо бояться: это витамины, чтобы они росли героями на благо Отечества.
(…Далее директор Гуидо долго всхлипывал, и из его бессвязной речи я понял, что Серхио сразу же после инъекции упал в обморок, от которого не очнулся. Икару сказали, что его приятель заснул, и тело мальчика вынесли. Позже присутствовавший в музыкальной комнате анестезиолог объяснил директору Гуидо, что иногда, очень редко, у детей бывает такая реакция на первую в жизни инъекцию, это нельзя ни предвидеть, ни предотвратить. — примечание писателя).
Затем произошло следующее. Генерал вскочил и приказал мне вести его в детскую спальню. Там, среди двенадцати одинаково скромных постелей он приметил одну, на которой возился под одеялом неуклюжий толстый мальчишка, пытавшийся сделать вид, что он крепко спит и даже храпит. Генерал сдёрнул с него одеяло и спросил:
— Как тебя зовут, солдат?
— Брут. Я не солдат.
— Каждый мальчик в этом приюте — мой солдат.
— Да, мой генерал.
— Ты хочешь послужить Отечеству и мне лично?
— Да, мой генерал. А что я должен делать?
Брута привели в музыкальную комнату и запустили в его кровь рыбок. Затем генерал внимательно осмотрел мальчишку и велел мне разработать для него программу физических нагрузок, потому что «мой солдат должен выглядеть достойно».
Конец рассказа директора Гуидо
От себя добавлю, что, по словам директора, обоим мальчикам — Бруту и Икару — было тогда по четыре года и до этого происшествия они никогда не считались друзьями.
Когда мы выходили из подвала, где мои доблестные сантехники с переменным успехом боролись с мировой энтропией в лице прогнившей канализационной трубы, директор отвёл меня в небольшой рекреационный дворик и указал на массивный камень у решётки, служащей забором.
— Это могила Серхио? — догадался я.
— Серхио, — подтвердил директор Гуидо, — и многих других. Я по понятным причинам не могу прикрепить табличку, но у меня есть список.
***
Спустя несколько дней произошли следующие события. Брут и Икар явились к генералу. Икар, как в детстве, свободно развалился на ковре, играя и обнимаясь с довольно повизгивающим Эктором. Брут представил генералу новый проект «Доступные крылья», в котором говорилось, что новое изобретение имеет ограничитель высоты 2 метра и служит лишь для того, чтобы разнообразить досуг горожан и быть на передовом рубеже обслуживающих технологий, которые уже предложили потребителю ранец-вертолёт и костюм летающего супермена. Тем вечером генерал Гусман надолго убрал под ключ ледяной радужный кубик.
Ещё через некоторое время младший офицер службы государственной безопасности Фелипе Арана доложил, что начальник бригады сантехников, проводивших ремонт канализационной трубы в приюте Святого Франциска, некто Хулио Бельгран бежал из-под купола и из страны, обосновался в Риме и в газете IlPopolo опубликовал рассказ «Маленький рай» о рыбках, вводимых в кровь граждан в обязательном порядке по правительственному указу.
— Прикажете уничтожить предателя, мой генерал? — спросил Арана. — Этот Бельгран и другие пасквили напечатал.
— Ни в коем случае. Разве муравьи и мошки в силах повредить ягуару?
— Нет, мой генерал.
— Вот именно. Живому они ничего сделать не могут. А станет умирать — ну что ж, тогда он будет принадлежать им. Пока я жив и могу ещё вскинуть ружьё, — при этих словах Эктор в бешеном возбуждении замолотил хвостом об пол, — мне не страшны писателишки и их жареные пасквили. А когда я сдохну, бросьте меня в залив, Арана.
— Так точно, мой генерал!
***
Той же ночью Икар вышел за пределы купола, пересёк парк 9 июля и углубился в заросли, не тронутые рукой дизайнера. Вскоре он вышел на поляну, порылся в рюкзаке и под мерцающими южными звёздами развернул на ладонях модель крыльев. Несколько движений тонкими чувствительными пальцами вдохнули в модель жизнь, и крылья затрепетали, снялись с места и взмыли на потоках тёплого ночного воздуха к самым макушкам деревьев и дальше, ввысь, туда, где над головой распростёрся небесный Жертвенник. Если бы кто-то смотрел на Икара сверху, он бы заметил, как налились густой синевой его глаза, как более резко обозначился рот и скулы.
— Всего один раз, никто и не заметит, — сказал Икар.
Похоже, он проделывал это не в первый раз.