Вены снова вздулись на руках, и сети пошли к берегу. Икар не стал мешать Рыбаку, но уходить и не собирался:
— Вытаскивая рыбу из воды, лишаешь живое существо привычной среды обитания, убиваешь плоть через удушение, принимая ее жертву в угоду чреву или на потребу существования, но разве не можешь ты, человек, обойтись без этой жертвы? Бог наделил Землю иной пищей.
Рыбак, не прекращая вытягивать сеть, усмехнулся:
— Вытащив солнечного карпа из солнечного озера, не лишу ли я его среды обитания, к коей он приспособлен, как делаю здесь, на земле? В чем разница? Взгляни, — он вытянул на песок свою сеть примерно наполовину, в ней обреченно трепыхалось с десяток блестящих, упругих тушек. — Безмозглая рыба, зашедшая в мои тенета, просто меняет форму существования, потеряв свободу, она окажется запеченной на углях и растворенной затем моим желудком. Так же и Человек, свободно действующий в своей среде, запутавшись в собственных деяниях, оказывается «вырван» из нее, чтобы через мгновение очутиться в Аду, на тех же самых углях, что давеча сам раздувал для карпа.
Рыбак аккуратно освобождал улов, цепляя каждую рыбину за жабры на веточку оливы, а закончив, опустил трепещущую гирлянду в воду, прижав ветку камнем.
— Я поступаю по отношению к рыбе, как Творец по отношению к человеку — на Земле, как на Небе.
Икар, глядя на подводную тюрьму для несчастных водоплавающих узников, отчаянно шевелящих плавниками, печально произнес:
— А не как Лукавый, расставляющий вокруг человеческих душ сети порока, чтобы затем пожрать их, заблудших и запутавшихся?
— Так жил мой отец и мой дед, дед деда так же ловил рыбу, а кто правил их ремеслом, Бог или Дьявол, мне неведомо, да я и не задумывался, некогда. — И рыбак полез в воду ставить сети снова.
— Возможно, нет, я даже уверен, — вскричал Икар, — на Солнце все по-другому.
— Мы не на Солнце, — деловито пробурчал Рыбак, стоя в речной воде уже по пояс.
— Чтобы узнать, так ли это, я и отправляюсь туда, — Икар взглянул на вожделенную цель, прикрыв ладонью глаза.
— Не боишься разочароваться? — Рыбак вылез из воды, и на песке образовалось темное пятно, напоминающее испуганную каракатицу. — Вдруг там еще хуже, к тому же, долететь до Солнца — потратить время, а оно здесь дорого.
— Меня не страшит потеря времени, когда есть результат, — вспыхнул юноша. — Больше пугает отсутствие результата при избытке времени.
Рыбак отжал намокшие штаны и разложил их на горячем песке сушиться:
— Часами просиживая без движения на берегу, один, в ожидании клева, я перестал замечать время, а возвращения домой с пустыми руками, что далеко не редкость, научили меня не привязываться к результату. Ни потеря времени, ни отсутствие цели давно не имеют для меня значения. Жизнь протекает и в безвременье, и в безрезультатности, но при этом она может быть прекрасна именно там, где ты сейчас.
Огорченный Икар еле слышно спросил:
— Ты не последуешь за мной?
Рыбак вытянул из реки оливковую ветку с нанизанной на нее рыбой и протянул молодому человеку:
— Нет. Слова твои не вдохновляют умиротворенную неспешным течением бытия душу, но всем, кому захочется послушать про Икара, стремящегося к Солнцу, я не откажу в пересказе нашего разговора.
Икар с благодарностью принял из рук Рыбака улов и пересчитал тушки.
— Все правильно, — произнес он, — одиннадцать штук.
— Почему правильно? — удивленно поднял брови Рыбак.
— Одна уже сорвалась, — загадочно ответил Икар и бодро зашагал вдоль реки, не сводя глаз со сверкающего на водном зеркале Солнца.
Глава 2. Икар и второй апостол
Не редкие минералы, затертые в складках каменных одежд, не слюда, переливающаяся всеми цветами радуги на скальных боках, не вкрапления золотых самородков в толще остывшей лавы, но черная, наполненная тучным гумусом, пахнущая мульчей и грибными спорами земля — вот главное богатство человечества, вот истинный дар Богов и жертва матушки-Землицы заселившим ее просторы недоразвитым особям. Так рассуждал Землепашец, закончив обработку надела и притулив ноющую спину к плугу, со счастливой улыбкой на лице вдыхая отдававшее недрами тепло в еще прохладный, утренний воздух. Длинноносые грачи, громогласные его спутники, суетливо вышагивали по вспаханной земле, ловко хватали неожиданно для себя оказавшуюся на поверхности живность, подбрасывали вверх несчастных букашек и червяков, звонко клацая клювами от удовольствия, и бежали дальше, к зазевавшейся мошке или сколопендре. Сколько раз наблюдал за этой картиной буйного пиршества Землепашец и не уставал восхищаться неисчерпаемым богатством земного покрова, приносящего свои плоды уже в первые минуты после того, как его коснется рука человека.