— Ма! Пошли вечером в цирк, — предложил Андрей, когда мать усадила его обедать за покрытый белой скатертью, точно в праздник, стол.
— Сходим, сходим как-нибудь. Тетя Зина говорила, что у нее кассирша знакомая есть.
— Пошли сегодня. Билеты возле цирка можно купить, с рук…
— Андрюш, я ведь не девочка туда-сюда на авось мотаться. Что это тебе вдруг приспичило?
Андрей помедлил; ему казалось, расскажи он про Руслана, мать тоже, как и Васюта, спросит: а почему случилось так, что в цирк выбрали другого?
— Руслана в цирк позвали работать, — признался Андрей. — Я его номер хочу посмотреть. Пойдем!
— Такого малолетку работать? Не рассказывай сказки…
— Ма, что я врать буду? — обиженно пробормотал Андрей. — Ты что, детей в цирке никогда не видела?
— Так они ж с родителями выступали…
— Конечно, но учеников тоже берут…
— Откуда ты все это знаешь? — вздохнув, спросила мама. — Смотри, не вздумай вместе с приятелем в цирк определиться, хватит с тебя секции… и так на уроки времени не хватает…
Андрей молча мешал ложкой суп. Есть ему расхотелось. Мама приняла новость совсем не так, как он ожидал, все на свете перепутала… Не поняла главного, что цирк — профессия, судьба, что он весь год разъезжает по белу свету. Да и как туда можно устроиться, если Слава окончательно и бесповоротно выбрал Руслана.
В четыре часа, когда Андрей, полежав чуток после обеда, уже пылесосил ковер, зазвонил телефон. Взяв трубку, в первый миг решил, что звонит Васюта, — тоненький, высокий, как у девчонки, голосок Руслана он вдруг не узнал, никак не ожидал, что тот вспомнит о нем.
— Ты в цирк пойдешь? — деловито осведомился Руслан, словно всего, что произошло в классе, вовсе и не было.
— Ты же уже взял пять человек, — тихо сказал Андрей.
— Ты будешь шестой, я со Славой сговорился.
Андрей, закрыв трубку ладонью, умоляюще взглянул на мать:
— Мама, меня Руслан в цирк зовет. Бесплатно.
— Иди, бог с тобой, — мать махнула рукой. — Разве тебя удержишь…
В половине седьмого, на четверть часа раньше, чем было условлено, Андрей примчался к цирку. Небо, еще недавно бездонно-синее, поблекло, полиняло… Слоненок на макушке купола пропал из виду, растворился в густом вечернем мареве, чтобы через час вспыхнуть электрическим светом, когда начнут ходить по черному небу, то зажигаясь, то пропадая вновь, красные волшебные буквы — цирк.
Андрей подошел к круглой, напоминающей скворечник, афишной тумбе, где Руслан назначил встречу всем, кого обещал провести на представление. Совсем рядом был служебный вход в цирк. Бесшумно скользила на петлях стеклянная дверь, старичок вахтер, сидя за столиком, читал газету. В глубине холла угадывался коридор, он убегал внутрь здания, где сейчас кипели последние приготовления перед вечерним спектаклем, жили его звуки, запахи, от которых Андрея прочно отделяла стеклянная стена.
Через пять минут с новенькой черной сумкой через плечо прибежал Руслан.
— Пошли, я тебя первого проведу, пока девчонок нет, — Руслан потянул Андрея вперед по коридору, нисколько не страшась вахтера, который, поправив очки, устремил на них свой бдительный взор.
— Хлопцы, вы куда?
— Мы здесь репетируем «Икарийские игры», — твердым голосом объяснил Руслан и, проскочив вперед, потянул Андрея в глубь бесконечного коридора.
Андрей бежал, жадно озираясь по сторонам. Справа и слева мелькали одинаковые белые двери с табличками, на которых значились фамилии артистов. Это были гардеробные. Коридор петлял, как лабиринт, выкидывал коленца, обрывался тупиками. Потом незаметно стал шире, просторнее, открылось помещение, напоминающее склад. Всюду стояли ящики, плоские, как пеналы, или высокие, массивные, похожие на контейнеры, в которых возят вещи по железной дороге. Слева виднелся тренировочный манеж. Отсюда с потайной, недоступной глазу зрителя стороны цирк казался будничным, но зато огромным и бесконечным, каким видится приезжему большой незнакомый город. Остро запахло конюшней, где-то недовольно проревел медведь, вокруг мелькали люди в халатах или ярких, непривычных в окружении будничных голых стен, костюмах…
Руслан вел Андрея дальше, ориентируясь в этом загадочном мире легко и уверенно, трудно было поверить, что он сам впервые попал сюда всего-навсего позавчера.
Наконец, толкнув маленькую, низкую, сливающуюся со стеной дверь возле самого занавеса, они очутились в фойе. Здесь ярко сияли люстры, было тихо и пусто, мягко пружинил под ногами красный ковер. По стенам висели разноцветные афиши, представлявшие почти все знаменитые номера: Степан Исаакян с удавом на шее, Ирина Бугримова в высоких, как у рыболовов, сапогах, а перед нею зловеще зевающий на тумбе лев, канатоходцы Волжанские.